class="p1">— Ну что вы так официально, Агафья Агафоновна, — примирительно произнёс господин Бравый, — ну какой я вам господин, просто Антон Аркадьевич.

— Знаешь что, Антон… — бабушка выдержала паузу, — Аркадьевич, ты у меня еще в десятом классе в углу стоял за торговлю вкладышами от иностранных жвачек. Теперь снова хочешь?

Господин Бравый оглянулся на свою челядь, застывшую с каменными лицами и делавшую вид, что ничего порочащего авторитет своего шефа сейчас не слышала и слышать не желает, и то ли для них, то ли для самого себя проговорил:

— Ну зачем снова спорить, уже всё решено, луг этот мы застраиваем, суд ваш иск отклонил, мы вообще для людей стараемся, даже один дом вашей деревне отдадим, можете разыграть в лотерею.

Кто–кто из деревенских от такого предложения заметно повеселел, и агрессивный настрой жителей потихоньку начал спадать. Господин Бравый хитро улыбнулся и продолжил:

— Всё же по закону, вот решение — продемонстрировал он бумажку из своей папки, и начал потом вынимать бумажки одну за другой, — вот постановление, вот распоряжение, вот положение, заключение, определение, учреждение, одобрение, поручение, назначение, соглашение, объявление и, конечно же, — он поднял указательный палец вверх, — благословение. А вам каждому персональное уведомление. Всё, всё исключительно по закону, так что не волнуйтесь, расходитесь, нечего здесь под дождём стоять, а то мой костюм испортится.

Сказав это, он сел обратно в машину и закрыл дверь. Челядь тут же исчезла за ним, и никому уже ничего невозможно было доказывать, не кричать же на божий свет.

Люди пошумели ещё немного, и кто недовольные, кто недоумённые, а кое–кто и огорчённые стали расходится. Техника потихоньку тронулась, свернула с дороги и направилась к лугу. Бабушка с Машей тоже направились домой, с ними во двор зашёл и Матвей Дмитриевич. Они с бабушкой расположились на скамейке и стали обсуждать ситуацию. Похоже, что никто в деревне уже ничего не мог сделать.

Маша забежала в дом, забрала мазь из холодильника и вручила её Матвею Дмитриевичу:

— Вот, передайте, пожалуйста Василию, это мазь для его руки, её под гипс можно наливать, только не показывайте её Нине Ивановне, а то мазь опять пропадёт случайно.

— Спасибо, Маша, — поблагодарил дедушка Василия, — обязательно передам, никто не увидит, — и заговорщицки подмигнул.

— Бабушка, я пойду на задний двор, — сказала Маша, попрощалась и прямиком направилась к сигнальной железяке. Крот был ей нужен просто до зарезу.

Девочка снова застучала по железной трубе, но снова никто не появлялся.

— Маша. Ты что шумишь? — вдруг услышала она голос дяди Сени, а потом увидела и его самого за забором. Вернее, не его самого, а тёмно–зелёную пирамиду, говорящую голосом дяди Сени — на нём была армейская плащ–палатка с капюшоном на голове, полностью скрывающим лицо.

— Это у нас игра такая, — ляпнула она первое, что пришло в голову. — А вы тут что делаете?

— В разведку иду, — таинственно произнёс дядя Сеня, — неприятель оккупирует нашу территорию. Нужно всё тщательно разведать. Ты пока не говори никому ладно?

— Ладно, — пообещала Маша, и дядя Сеня, пригибаясь, чтобы его не было видно на фоне высокой травы исчез в зелени.

«Значит не все смирились, — с облегчением подумала Маша, — значит у нас ещё есть шанс». В это время пискнул мобильный телефон — пришло сообщение от Василия: «В шесть часов все собираемся у меня в сарае. ОЗЛ».

Пока Маша бродила по огороду, пытаясь отыскать Крота, за забором снова возник дядя Сеня.

— Ну всё, разведал, — довольно сообщил он. — Технику перед лугом выстроили, домик для размещения поставили, в нём остался один сторож, остальные подались обратно. Работу начнут завтра, собираются всё здесь перекопать и разравнять для начала, а потом рыть первые котлованы.

— А у нас вечером тоже собрание, — поделилась планами Маша, — тоже будем обсуждать, что делать.

— А мне можно с вами? — спросил дядя Сеня.

— Ну не знаю, — растерялась Маша, — у нас детское собрание, а вы уже взрослый. А давайте, — вдруг пришло ей в голову, — вы будете нашим союзником. Мы вечером обсудим планы, а я, когда поеду обратно, к вам загляну и расскажу, что мы решили. Да и про вас у ребят спрошу. Хорошо?

— Очень хорошо, — обрадовался дядя Сеня, — а то я думал, что мне одному воевать придётся, а тут подмога появилась. Обязательно заезжай потом, буду ждать. До вечера.

Маша, не дождавшись Крота, очень расстроилась, Она решила, что его затопило ливнем. Кое–как дотянув до вечера, она сказала бабушке, что отправляется проведать Василия, что в общем–то было совершенной правдой, села на велосипед и поехала. Дождик, как это ни удивительно, продолжал накрапывать всё это время. На улице было безлюдно, Маша, лавируя между многочисленными лужами, как в слаломе, не переставала искать решение проблемы с застройкой луга. «Как интересно устроен человек, — размышляла она, — лишь только почувствует выгоду — тут же меняет своё мнение. Все были против строительства, но как только появился шанс выиграть дом, большинство сразу же согласилось. Хотя ведь понимают, что даже если им дом и дадут, во что слабо верится, то он достанется только одному, а оставшиеся будут терпеть все неудобства от такой стройки, и для них ничего не изменится. Вот вам, жители, имущественная лотерея, отдавайте свои голоса за, а взамен вам один домик. И почему у каждого жадность и надежда побеждают собственный разум? Ведь на этом основаны все лотереи. Покажи простаку трёх победителей — и он уже верит, что станет четвёртым, а ведь если ему покажут три миллиона проигравших, вряд ли он с таким же азартом будет покупать лотерейные билеты. Здесь, наверное, главное в надежде — если она есть, то жадность победит разум, а если нет, то ничего не получится у лотерейщиков. В общем — их основное подспорье — неугасаемая надежда людей. Отнимите у человека надежду и у нас не останется лотерей».

Глава 65. В которой у Маши появляется новый союзник в деле спасения луга.

В сарае у Василия она появилась первой. Василий стоял перед верстаком, на котором лежал большой разрисованный лист ватмана.

— Привет, — поздоровалась Маша, — ты что придумал? Что это за ОЗЛ такое? А что это у тебя нарисовано?

— Подожди немного, — загадочно улыбнулся