– А какое отношение к вере имеют алмазы?

– Из них получаются самые сильные амулеты.

Я вспомнила пятнадцатый пункт договора. Там говорилось о том, что смотритель должен вести строгий учет переправляемых в Квертин драгоценных камней. Выходит, Бергман толкает меня на преступление.

– И вы не боитесь, что король узнает? Он ведь с легкостью может прочитать ваши мысли.

– Вы пока плохо знаете наши традиции и законы, миледи, – ответил Карл. – Клан черных – особенный. Мы обладаем защитой от любого ментального воздействия, нас невозможно прочитать.

Бергман криво усмехнулся, отчего шрам на его щеке некрасиво дернулся.

– А для чего же Эдуард вас вызывал?

– Поговорить о жизни, – слегка насмешливо сказал Бергман. – Но это к делу не относится. Так что, мы с вами поняли друг друга, миледи? – уточнил он.

– Простите, граф, но я ничем не смогу вам помочь. Обратитесь с этим вопросом к Его величеству. Если Эдуард согласится, я с радостью пойду вам навстречу, – поставив чашку на блюдце, твердо посмотрела на гостя.

– Ваша тетушка не была столь принципиальна, – усмехнулся тот.

В карих глазах появился опасный огонек.

– Я – не тетушка.

– Не зарекайтесь, миледи. Думаю, когда вы дадите себе труд поразмыслить, вы примете мое предложение. Леокадия Серафимовна была умной женщиной, – тонко улыбнулся Карл и неожиданно грубо закончил: – надеюсь, вам передалась не только ее красота, но и ее мозги.

В голосе черного дракона прозвучала завуалированная угроза.

– Теперь ясно, какие дела вас связывали.

Я не стала отвечать на сомнительный комплимент. Вспомнила Лекса, его уклончивые ответы насчет бизнеса с Леокадией Серафимовной, и спросила:

– Вы переправляли камни в книгах?

Бергман едва заметно нахмурился.

– С чего вы так решили?

– Бросьте, – усмехнулась в ответ. – Это же очевидно.

Я действительно поняла смысл тех загадочных записей в тетушкиных журналах. Суммы взяток, вес камней, имена. Точнее, имена авторов книг, в которых контрабандисты прятали камушки. Только сейчас я вспомнила, где видела эти фамилии – на полках библиотеки.

– Советую вам хорошо подумать, миледи, – вкрадчиво произнес Бергман. – Вы можете стать очень богатой женщиной.

Карл больше не был непонятным незнакомцем. Он наконец открылся и проявил свою сущность. Я смотрела на него и в очередной раз убеждалась в том, что совсем не разбираюсь в людях. «Дура ты, Лерка, – не раз ругала меня Скрябина. – Только хорошее во всех видишь, а в наше время так нельзя. Нужно быть хищником, иначе не выжить».

– Рада была пообщаться, лорд Бергман.

Я поднялась с кресла и протянула руку для прощания.

– Выгоняете? – понимающе усмехнулся Карл. Он встал и сжал мою ладонь. – Зря вы так. Я ведь с вами по-хорошему разговариваю. А вот Дессау вряд ли будет так терпелив.

– Угрожаете?

Я непроизвольно распрямилась и вскинула голову.

– Предупреждаю, – с намеком посмотрел на меня Бергман.

Он все еще не отпускал моей руки, накрыв ее сверху своей.

– Всего доброго, лорд Бергман, – спокойно сказала в ответ.

В груди снова заворочалась темная волна. Она, словно змея, сжимала сердце холодом. Я чувствовала, как этот холод бежит по венам, проникает в душу, замораживает ее, лишает эмоций.

– А вы изменились, миледи, – пристально глядя в глаза, заявил Карл. – Куда делась та светлая наивная девочка, что встретила меня на пороге Яблочного?

– Осталась в прошлом, – резко ответила дракону, выдергивая ладонь из его захвата. – Мари, проводи гостя! – позвала Машеньку.

Самойлова вышла из картины и молча кивнула Бергману. Выглядела она почти неотличимой от обычного живого человека.

– Однако! – удивленно воскликнул тот. – Вам удалось наделить привратника телом?

В карих глазах дракона загорелись золотистые огоньки.

– Лорд Бергман, время вашей аудиенции истекло, – строго произнесла Машенька и указала гостю на открывшийся переход. – Прошу вас.

– Выгоняете, значит, – хмыкнул Карл.

Он окинул меня задумчивым взглядом и пошел к выходу из гостиной.

– Я не прощаюсь, миледи, – остановившись на пороге, произнес черный дракон. – Еще увидимся.

– Не могу сказать, что с нетерпением буду ждать встречи, – холодно усмехнулась в ответ.

***

После ухода Бергмана я наплевала на страдающую душу и занялась делами. Первым делом перешла в Каменный и приняла доклад даны Фриды. Судя по ее словам и по тому, что я увидела, все было в порядке. Потом поговорила со слугами и заглянула на кухню. Там вовсю кипела работа. Над плитой поднимался пар, в огромной кастрюле кипело какое-то рагу, в печи запекалась баранья нога, а на сковороде шкворчали ломтики свинины. Кухарка и ее помощницы готовили обед.

Я немного пообщалась с женщинами, заглянула в заполненный припасами погреб и похвалила экономку за отличную работу.

Дана Фрида зарделась от удовольствия.

– А как там анемоны? – вспомнила я напоследок.

– Цветут, миледи, – ответила экономка, но я расслышала в ее голосе волнение.

– Что-то не так?

– Даже не знаю, как и сказать, Ваша милость, – замялась дана.

– Говорите как есть.

– Слишком они разрослись, миледи.

– Слишком? – удивленно посмотрела на экономку. – Это как?

– Будет лучше, если вы сами это увидите.

Я молча прошла к двери, распахнула ее и… застыла. На месте каменного двора был сад. Яркие цветы, зеленая трава, кусты и деревья – от бесплодной пустыни не осталось и следа.

– Ничего себе!

– Видите, миледи, – выглянула из-за моего плеча экономка. – Стоило вам перенести сюда те горшки, и вот это все выросло.

М-да. Похоже, тетушкины анемоны оказались с секретом. Теперь понятно, откуда в Яблочном такой роскошный сад.

Я спустилась со ступеней и пошла к озеру. Там, где вдоль дороги стояли горшки с цветами, пышно колосилась трава. Голые прежде скалы зеленели кустами. А вот берег по-прежнему оставался мертвым и каменистым. Словно кто-то границу провел, и такой контраст выглядел немного пугающим. Да и само Черное озеро казалось зловещим. Неподвижная вода была темной, солнечные лучи тонули в ней, как в густой гуаши.

Сердце тревожно сжалось. Я подалась вперед, в надежде увидеть золотого дракона, но тут же одернула себя и повернула назад. Ложь. Все ложь. Нет там никакого утонувшего дракона.

– Миледи, я хотела бы уточнить, когда начнет работать портал? – встретила меня вопросом дана Фрида.