— Да! Именно так я и считаю! Вы странный! И… и ненормальный!.. 

— Что здесь происходит?!

Катарина и Дайске обернулись на голос посланника. 

И как ему удалось приблизиться совершенно бесшумно? Неужели, она настолько была занята препирательством с алхимиком, что не слышала ничего вокруг? 

— Господин лекарь решил, что разбирается в Мертвой Алхимии, лишь только потому, что владеет дневником. — На лице Дайске читалось все возможное презрение, какое только может испытывать человек. 

— Вы понятия не имеете, что можете натворить. Духи, созданные на крови, особенно живых людей, могут обладать собственной волей! — Она изо всех сил старалась не повышать голос, но понимала, что еще чуть-чуть и сорвется на крик. 

— Они взорвутся вместе с монахами! Не просуществуют и одного сяоши. 

— Их так просто не уничтожить! 

— Да что вы знаете?! Провинциальный лекаришка! Просидели в своей академии на деньги богатых родителей и возомнили, что во всем разбираетесь?! Тогда предложите другой способ! 

Катарина осознала, что занесла руку для удара, только когда почувствовала, как на запястье сжались сильные теплые пальцы. 

Крепко, но странно нежно и мягко посланник удерживал ее руку. 

— Возвращайся и закончи, что делал. — Ван Лин кивнул алхимику. 

— Я не оставлю вас с ним!

— Считаешь, он может причинить мне вред? Он даже меч поднять не может. — Посланник ухмыльнулся, но в этом не было ничего злого или пренебрежительного. Наоборот, с его губ слетала все та же неожиданная нежность. 

— Он может гораздо хуже! — Глаза алхимика горели почти так же, как у монахов. 

— Да, мне известно это. Иди. 

Скрипнув зубами, Дайске ушел, и Катарина осталась с посланником один на один. 

Ван Лин прижал ее руку к своей груди и ласково провел пальцем по ее скуле. Катарина задержала дыхание, боясь спугнуть момент и одновременно понимая, что должна его остановить. Но в пульсе билась мысль постоять так еще. Хотя бы капельку. Чуть-чуть, совсем немного.

— Дайске знает, что делает. Не переживайте. 

Горло перехватило. 

— Если он не обуздает собственные эмоции, то может породить существо, не менее опасное, чем монахи. 

— Тогда помогите ему. Вы точно сможете совладать со всеми эмоциями. — Ван Лин смотрел на нее со странным и загадочным выражением, которое Катарина никак не могла разгадать. 

От его тела исходил жар, в котором Катарина мечтала утонуть. Даже если сегодня они не выживут, с ней навсегда останутся воспоминания о греховном интимном моменте, который они разделили. Пусть и без его ведома. 

— Что вы имеете ввиду? 

Посланник улыбнулся:

— Если выживем, обещайте, что станете моей парой на Джеоншин. 

Меньше всего она ожидала услышать от него именно эти слова. Богиня Разделения и Ревности? О, нет… Богиня глупости и сбившегося дыхания. 

— Я… никогда не отмечаю Джеоншин. У меня… не бывает пары. 

— И даже ради меня не сделаете исключение? 

Нужно прекратить все это. Немедленно остановить! А иначе она сейчас договорится до того, о чем потом будет жалеть. 

— Особенно из-за вас я должен как никогда следовать своему правилу. 

— Вы — маленький хитрец. — Он еще сильнее вжал ее ладонь в свою грудь. — Играете со мной в какую-то игру и даже перед лицом смерти не желаете открыться. 

Катарина заставила себя отступить. Шаг, другой. Вырвала руку из его хватки и завела за спину, боясь, что не удержится и сама прикоснется. 

Какой-то демон заставил ее произнести:

— Я откроюсь, если… 

— Если..? — Он шагнул к ней.

Что я творю? Это безумие. Но если сегодня мне суждено умереть, то я желал это сделать на руках у лекаря. Видя его бледное обеспокоенное лицо. Уронит ли он хотя бы слезинку по мне? 

— Если сделаете кое-что для меня. 

Я не мог избавиться от мысли, что заключаю сделку с демоном-обманщиком, который всегда оказывается в выигрыше. Но остановиться уже не мог. 

— Чего вы хотите? 

Рэйден закусил сначала верхнюю губу, потом нижнюю. Как будто собирался добить меня прямо сейчас. 

— Я… — Его взгляд метался между скособоченных домов, но не останавливался на мне. Он что, выдумывал просьбу прямо на ходу? — Вы же знаете, что наша крепость называется Ночной Цветок? 

Я кивнул, пока еще не понимая, к чему он клонит. 

— Но никто уже несколько столетий не видел самого цветка. Говорят, он обладает невероятными свойствами. Если… если вы сможете… найти его для меня, то я расскажу вам… что в моих мыслях. И даже открою свои… — Он сглотнул, заставив меня вздрогнуть. — …свои желания. 

Этот мерзавец просто издевается надо мной. Он ведь знает, что соблазняет меня? Понимает это? Его хитрая игра с каждым разом заходит все дальше, и я покорно следую за ним, совершенно забыв о своих целях. 

— Хорошо. — Я кивнул. — Я добуду вам цветок. И тогда даже не вздумайте пытаться от меня скрыть что-то. 

Он опустил глаза к земле и пожал тонкими плечами:

— Возможно тогда вам самому… придется скрываться от меня. 

Он исподлобья сверкнул на меня голубым взглядом, а мне захотелось обнять и крепко прижать его к себе. Он выглядел слишком беззащитным для всего происходящего здесь. Безумно слабым и хрупким. 

Но я заставил себя сдержаться. 

Рэйден еще раз посмотрел на меня, словно ожидая чего-то, и пошел обратно в дом. Отпустив его на пару шагов, я побрел следом. Монахи так и стояли за переливающимся синевой куполом, молча скалясь. Наверное, это какая-то извращенная шутка богов. Я приехал сюда, чтобы найти Манускрипт, а вместо этого должен разбираться с монстрами. 

Я вошел в дом, как раз в тот момент, когда Дайске занес нож над тонкой ладонью Рэйдена.

— Что ты собираешься делать?! 

Я метнулся к ним, но Дайске, словно специально, резанул острием по коже. Рэйден дернулся и зашипел. Какой демон вселился в Дайске?! 

Я уже схватил со стола тряпицу, но найденная Ясуо девица опередила меня. 

— Позвольте мне, господин. — Она с обожанием смотрела на Рэйдена и даже не дышала, когда прикасалась к нему. 

Дайске перемешивал содержимое плошки и шептал какие-то заклинания, а я, как ревнивый дурак, пялился на этих двоих. 

Девица что-то тихо шептала и едва ли не целовала тонкие пальцы лекаря, а он тихо смеялся ее словам. Мне хотелось подойти и оттащить их друг от друга, а потом накрыть рукой плечи Райдена и прижать к своему боку, показывая всем, что лекарь принадлежит мне.