– И вот роковой день настал, – сказала я.

– В моей судьбе случилась перемена, – ответил Лагганвор, искоса взглянув на доктора Эддралдера. – И не только в моей. Но скажи мне… как, во имя разделенных миров, вам удалось с нею справиться?

– Легко, – ответила Фура. – Она взяла кое-что мое без разрешения, а я это вернула с процентами.

Еще через двадцать минут мы оказались в пределах видимости «Мстительницы». Фура снова запустила ракетные двигатели, замедляя наше приближение. Затем она развернула катер, готовясь к стыковке хвостом вперед. Прижавшись лицом к иллюминатору, Лагганвор разглядывал корабль: его темный корпус находился в центре паутины такелажа, видимой лишь в те моменты, когда снасти мерцали отраженным светом, напоминая узор из трещин в тонком льду.

– Надо отдать вам должное, – сказал Лагганвор. – Корабль сам на себя не похож.

– Если ты так хорошо знаешь «Рассекающую ночь», – ответила я, – то наверняка сможешь найти различия.

– Я могу. Очень легко. Вы применили какой-то жесткий, но тонкий материал, чтобы смягчить ее обводы – либо холст, либо просмоленную парусину. Металл был бы слишком тяжелым, а дополнительная броня кораблю точно не нужна. Вы срезали самые грубые украшения, включая трупы. Сочувствую, что вам пришлось этим заниматься.

– Да неужели? – проворчала Прозор.

– Вы замаскировали вооружение. У нее на обоих бортах по ряду гаусс-пушек, скорострельных, казнозарядных и водоохлаждаемых, а еще есть носовые и кормовые орудия. Но вы не зашли слишком далеко и не придали кораблю совершенно беззащитный вид. Иначе бы он выглядел так же сомнительно, как и вооруженный до зубов пират. Надо отдать должное и парусной оснастке: маневренность по-прежнему зависит от ловчей ткани, однако вы развесили достаточно акров обычной парусины, чтобы обмануть неосведомленного наблюдателя – по крайней мере, на расстоянии.

Он как будто закончил, но на самом деле просто перевел дух.

– Длина корабля – четыреста восемь пядей, хотя с тех пор, как вы им завладели, она могла измениться. Комната костей – в направлении кормы от батарей гаусс-пушек, а комната доброты – чуть впереди, под батареями и за главной рубкой управления парусами, которая, в свою очередь, примыкает к главному шлюзу, хотя при мне он почти не использовался: Боса предпочитала, чтобы мы приходили и уходили через стыковочный отсек.

– У многих кораблей схожее устройство, – заметила я.

– Но не на многих есть комната доброты, – возразила Фура, управляя маневровыми двигателями, так что мы приближались к лучащейся красным светом пасти стыковочного отсека, словно рыбешка, приносящая себя в жертву распахнувшему челюсти хищнику.

– Прошло уже больше двух часов, – сказал Эддралдер. – Пора бы…

– Еще нет, – перебила его Фура.

Мы влетели, челюсти сомкнулись, и через пару секунд Тиндуф забарабанил по внешнему шлюзу. Я прошла первой, не нуждаясь в шлеме, так как отсек был герметичным, и сжала рукой в перчатке его покрытую шрамами лапищу, гадая, с чего бы начать перечень того, что ему следует узнать.

– У нас гости, Тиндуф. – Я решила, что такой старт не хуже других. – Высокий – доктор Эддралдер, а девушка с ним – его дочь Меррикс. Другого мужчину зовут Лагганвор. Он служил на этом корабле под командованием бывшей капитанши, но, кажется, мы можем ему доверять.

– Кажется-перекажется, – пробурчал Тиндуф.

– Он может быть нам полезен, – уточнила я. – Мы примем его радушно и будем обращаться как с соратником… если он нас не разочарует.

Лагганвор выбрался из катера следом за мной. Он легко двигался в невесомости, и ничто в его поведении не говорило о беспокойстве. Судя по тому, как легко его руки находили опоры, он не нуждался в помощи на борту «Мстительницы».

– Я понимаю твои опасения, Адрана, – сказал он доверительным тоном. – Они естественны, и было бы странно, если все вы не сомневались бы во мне. Но уверяю, мне нет смысла скрывать мое прошлое.

Мне показалось или он действительно слегка выделил слово «мое», словно противопоставляя свою историю докторской?

– Скоро узнаем, – ответила я и обратилась к Тиндуфу: – Нужно выделить им каюты. Доктор Эддралдер подскажет, как лучше устроить Меррикс.

– А почему Страмбли в ящике? Я думал, ее починят.

– Починили, – кивнула Фура. – Но ей еще нужно восстановиться. Комната доброты по-прежнему лучшее место для нее. Сурт, почему бы тебе не отправиться прямо туда и не прихватить собой доктора Эддралдера? Пусть разберется там с лекарствами – теперь это его хозяйство.

– Вы очень добры, – сказал Эддралдер, – но я не успокоюсь, пока не решу вопрос с Глиммери. Обещаю, я буду очень хорошо служить вам в качестве врача, позвольте же наконец мне выполнить мои обязательства.

– Вы никогда больше не увидите этого разумника, – произнесла Фура. – Как бы ни сложились обстоятельства, он вскоре умрет. Умрет оттого, что вы его отравили! С чего бы вам сейчас за него переживать?

– Я был его врачом, – сказал Эддралдер. – Будь вы моим пациентом, я из-за вас переживал бы точно так же.

Фура повернулась в Тиндуф:

– Паруса и ионные в порядке?

– Да, мисс Несс. Мы хорошо идем вперед. Я попросил мистера Паладина проложить курс в сторону от Солнца, поскольку решил, что вы бы так и поступили.

– Ты прав, Тиндуф, – сказала она, величественно махнув рукой. – Летим дальше. Мы с Лагганвором обсудим следующий маршрут, а пока не повредит еще на некоторое время повернуться спиной к мирам.

– У нас ничего нет, – тихо сказала я. – Топлива не больше, чем в тот день, когда мы покинули Грохотун, – и даже меньше, мы все добытое потратили впустую. Купленные припасы остались в отеле. У нас даже нет запасного черепа, а наш скоро расколется. Сомневаюсь, что провизии хватит на два месяца, не говоря уже о том сроке, который ты имеешь в виду. – Мой голос начал повышаться, и я ничего не сделала, чтобы этому воспрепятствовать. – Мы спаслись от Глиммери, нам посчастливилось избавиться от пристального внимания ползунов. Но мы не в том состоянии, чтобы охотиться за шарльерами или выискивать тайники с пистолями, или что еще ты придумала для нас. Мы добегались, Фура, и чем скорее отдадим себя в руки правосудия, тем менее долгим и болезненным будет процесс.

Я рассчитывала сердитым тоном спровоцировать ее на гневную отповедь или даже вызвать реакцию у светлячка. Но она ответила с обезоруживающей невозмутимостью:

– Ты права – по обычным меркам. Но поскольку нас объявили вне закона, а наши протесты проигнорировали, я не вижу большого ущерба в том, чтобы жить в соответствии с тем образом, какой нам столь настойчиво приписывают. Я не хочу сказать, что мы будем действовать по правилам Босы, – вовсе нет. Мы не будем ни убивать, ни грабить ради одной только выгоды. Скряга остается нашей главной целью, что бы там ни говорили ползуны, а поскольку лежащие там пистоли уже украдены, нас вряд ли можно будет обвинить в грабеже. Но для того, чтобы достичь этой цели, нам кое-что понадобится, и если на встреченных нами кораблях…