Я не могла с уверенностью сказать, моложе он или старше меня, но вряд ли разница составляла более трех лет, потому что его лицо было гладким, мальчишеским, хоть на нем и остались следы недавних испытаний. Я не назвала бы его красавцем по общепринятым критериям, но было в чертах что-то приятное: смирение и открытость, которые при других обстоятельствах заставили бы меня думать о нем хорошо, пусть я и упрекала бы себя за то, что поддалась такой обезоруживающей внешности.

– Часко, – сказала я, стараясь вложить все свое существо в голос и выражение лица, – мы не хотели этого делать. Это была ошибка – нелепая ошибка. Ты должен мне поверить.

– Я бы с удовольствием, – сказал он, глядя мне в глаза. – Похоже, ты и сама в это почти веришь.

– Клянусь, целились мимо корпуса «Белой вдовы». Хотели повредить только ваши периферийные паруса. И уж тем более не собирались атаковать «Лихорадку». Даже понятия не имели, что она там.

– Если бы вы стреляли картечью, я бы с этим согласился. Но это были пробивающие корпус снаряды. У них есть только одно предназначение: убивать и калечить. Это было преднамеренное, хладнокровное возмездие, совершенно несоразмерное с тем незначительным ущербом, который мы нанесли вам.

– Мне жаль капитана Рестрала, – сказала я, кивнув на высокого мужчину. – И других ваших раненых. Но такая травма… – Я запнулась, не желая озлобить их еще сильнее. – В космосе, Часко, бывают несчастные случаи, даже с лучшими из нас.

– Это не капитан Рестрал, – мягко возразил Часко.

– Мне сказали, что он выжил.

– Выжил. Тебе показать? Это мистер Тренслер, наш старший штурман и парусный мастер. Он потерял часть руки, но, как ты и сказала, в космосе бывают несчастные случаи. Капитан Рестрал здесь.

Мне не следовало позволять, чтобы он подвел меня к тележке, но я это сделала. Над ней был навес, полотнище, растянутое между четырьмя вертикальными стойками, а под навесом лежала полностью укрытая одеялом фигура. До этого момента я не приглядывалась к ней, но теперь, когда она стала единственным объектом моего внимания, я поняла, что под одеялом не целый человек. Слишком многого не хватает, и одеяло расстелено по тележке там, где должно бы повторять контуры тела. И все же это был не труп, а живой человек, судя по тому, как о нем заботились.

– Покажи ей, – грубовато велел коренастый мужчина с недельной щетиной на лице и повязкой на темени.

– Она уже поняла, – сказал Часко.

– Все равно покажи.

Часко подошел к ближнему торцу тележки и с осторожностью откинул одеяло с головы лежащего. По какой-то ужасной милости обстоятельств капитан Рестрал был без сознания. То, что мне открылось, свидетельствовало о серьезности его ран. Однако мне не пришлось увидеть самое худшее, потому что плотно прилегающая маска скрывала всю нижнюю половину его лица, от носа до шеи. Глаза не пострадали. Веки были смежены, и мне показалось, что он спит спокойным сном.

– Веришь ты мне или нет, Часко, – проговорила я, – но все же передай ему: мы не та команда, которую он искал, и это был несчастный случай.

– Я передам твои показания, – передал Часко, опуская край одеяла.

Он делал это недостаточно быстро, а может, это я недостаточно быстро отвела взгляд. Рестрал открыл глаза. Было мгновение, когда он смотрел на меня с безразличием, как смотрят в первую минуту после пробуждения. Во взгляде не было ни узнавания, ни ненависти. Затем глаза сузились, как будто тревожная мысль совершила свой первый набег на его разум. Они снова расширились, веки затрепетали, и мне показалось, что под маской он беззвучно закричал от ярости и боли.

Я отстранилась. Земля была предательски скользкой, я потеряла равновесие и выронила волевой пистолет. Колени и ладони ударились в грязь, дождь хлынул за шиворот. Часко шагнул вперед и наступил на пистолет, вдавив его в размякшую землю. Затем наклонился и рывком поставил меня на ноги, крепко держа за руку. От этого его ладонь, и без того грязная, испачкалась еще сильнее.

– Если это была ошибка, – холодно сказал он, – то надеюсь, что суд обойдется с вами справедливо. Но я бы не рассчитывал на помилование. Я бы сбежал – со всех ног, не оглядываясь. Вы же так и собираетесь сделать?

– Вы нас неправильно поняли, – сказал я, задыхаясь после падения. – Ты меня неправильно понял, Часко.

Эддралдер подошел, и укрыл меня зонтиком, и положил свободную руку мне на плечо.

– Мы не можем задерживать этих пациентов ни на минуту, Адрана.

– Вы на их стороне? – спросил Часко.

– Волею обстоятельств. И мне очень не хочется продлить мое пребывание здесь.

– Ну, так молитесь, чтобы ваши новые союзники не задавали слишком много вопросов о вашей связи с Глиммери, – сказал Часко. – У нас было достаточно времени на подготовку к прибытию, и эта подготовка включала в себя изучение вашей биографии, доктор Эддралдер.

Его слова встревожили меня, но я не хотела поддаться уловке, цель которой – тянуть время.

– Нам пора.

Часко повернулся, чтобы видеть, как наша группа проходит мимо гораздо более многочисленного отряда с «Белой вдовы», но говорить было не о чем. Вернее, я могла бы выразить тысячу протестов, привести тысячу доводов в нашу защиту, тысячу раз попросить о понимании, но это не оказало бы ни малейшего воздействия ни на Часко, ни на его товарищей. С тем же успехом наша репутация могла быть высечена на каменном теле шарльера и защищена полем. Боса смеялась над нами, подумала я, над нашей дерзостью и глупостью, когда мы думали, что можем захватить ее корабль и не получим ничего в придачу. Что бы мы сейчас ни сказали или ни сделали, это будет расценено как очередная уловка пиратской королевы.

И тут раздался голос, похожий на шелест сухих веток:

– Мисс Арафура Несс, мисс Адрана Несс.

Это был один из ползунов, замыкавших группу. Они повернулись к нам. Дождь собирался в складках их плащей, и под темными, как вход в пещеру, капюшонами угадывалось шевеление ротовых щетинок и сенсорных придатков.

– Мистер Скрэббл, мистер Фиддл, – сказала Фура, угадав, что это те самые инопланетяне, которые позаботились о трупе мистера Каттла. – Можем ли мы выразить наши соболезнования, прежде чем уйдем? Вы знаете, что это дело рук мистера Снида, а не наших?

– Вы не несете ответственности за само преступление, – сказал ползун слева. – Но вы были зачинщиками событий, которые ускорили его.

– Это неправда, – сказала я. – Мы не просили Каттла выступить против Глиммери.

– Без вас этого бы не случилось, – возразил другой ползун.

– Я убила Снида, – сказала я, убирая с лица грязную прядь волос. – Вы ведь уже в курсе, правда? Я прикончила человека, который убил вашего друга… или союзника, или кем там вы его считаете. Теперь мы квиты.

– Снид был орудием, – сказал первый. – А что с человеком, который его направил?