Иные тексты из Наг-Хаммади – это «Евангелие Истины», «Апокриф Иакова», «Апокриф Иоанна», «Евангелие от Филиппа», «Евангелие от египтян», «Ипостась архонтов» и «Деяния Петра и двенадцати апостолов». По своему характеру большинство этих текстов – «гностические», иными словами, они связаны с формой религии, родственной подобию манихейства, которое, как известно, принял и позже отверг блаженный Августин. По учению гностиков, мир и все, что в нем – это зло, и люди могут ему противостоять лишь при помощи крайней аскезы. Гностики поистине отвергали «плоть», а на Бога Создателя, которому поклонялись христиане, смотрели сквозь призму пессимизма. Почти во всех текстах Иисус представлен совершенно иначе, нежели в канонических Евангелиях. Конечно, никто не отрицает, что предводители ранних христиан противились гностицизму. Но книги, вошедшие в наш новозаветный канон, завладевали умами христиан еще задолго до того, как возникла большая часть гностических текстов. Произведения гностиков (в большинстве своем созданные в конце II столетия и позже) свидетельствуют не о ранней версии альтернативного христианства, а скорее о позднем наслоении, во многом противоречащем христианству апостола Павла и, несомненно, учениям самого Иисуса. Они – это пример того, что люди, подпавшие под влияние христианской Благой Вести, склонны доводить подлинные элементы до крайности и толковать их в свете господствующей философии, насильно формируя их по чужим лекалам [18].

Недавно интерес широкой публики привлекли два гностических Евангелия – причем не из Наг-Хаммади. В 2006 году журнал National Geographic опубликовал перевод «Евангелия Иуды» – текста, который появился на рынке предметов древности в Женеве в 1983 году, но вроде как был обнаружен в 1960-х годах. Как и находки из Наг-Хаммади, это произведение написано на коптском и, по его притязаниям, представляет собой записанные беседы Христа и Иуды – причем с намеком на то, что это Иисус предложил Иуде его предать. Фраза, которая бросилась в глаза широкой публике и разожгла споры, обращена к Иуде и звучит так: «Ибо в жертву принесешь человека, в которого Я облечен». Это типично гностическая идея, согласно которой человеческий облик Иисуса иллюзорен, а на самом деле он – дух, «облеченный» в человеческое тело. Сама она принадлежит приверженцам одного из направлений религиозной мысли, так называемого докетизма (от греческого слова δοκεῖν, «казаться»: иными словами, Иисус лишь казался человеком), и позже обрела влияние в исламских представлениях. Нет никаких причин как полагать, будто этот текст древнее II столетия, так и думать, что в нем сохранены хоть какие-то истинные воспоминания об Иисусе и Иуде; но, как и находки в Наг-Хаммади, «Евангелие Иуды» породило ряд теорий заговора, и был пущен слух, что именно такой была окончательная правда об Иисусе и Иуде – и именно ее скрыла Церковь.

«Евангелие от Марии» – еще один текст на коптском, найденный в 1896 году. Исследователи единодушны в том, что он восходит к середине II века, но не все считают его гностическим по характеру. В нем Иисус рассказывает Марии (почти нет сомнений в том, что это Мария Магдалина) о природе души, и его учения представлены как путь к обретению внутреннего духовного знания. Он также говорит, что ценит ее превыше других учеников – и эти слова воспламеняют гнев Петра; впрочем, именно из-за них текст так полюбился современным христианским феминисткам, утверждающим, что именно в нем показана альтернатива патриархальным отношения раннего христианства. Насколько мне известно, пока никто еще не предложил добавить «Евангелие от Марии» в канон. Тем не менее Карен Кинг предположила, что оно может быть столь же древним, как канонические Евангелия [19], хотя не упоминается у писателей того времени, да и в наши дни о нем никто не знал, пока не нашлись три манускрипта с частично сохранившимся текстом. Главный из них – манускрипт, известный как Papyrus Berolinensis (BG 8502), ныне находящийся в коллекции папирусов Национального музея в Берлине. Этот кодекс содержит четыре произведения в переводе на коптский, и «Евангелие от Марии» стоит первым. Изначальным языком, скорее всего, был греческий [20].

Возможно, еще важнее тех произведений, которые обсуждались до сих пор (главным образом гностических), окажется еще один ряд текстов, созданных во II столетии – это труды апостольских мужей. У Евсевия Кесарийского и Афанасия Великого упомянуты два таких труда: это «Послание Варнавы» (о котором я говорил, когда рассматривал аргумент от пророчеств в главе 10) и «Учение Господа через двенадцать апостолов язычникам», или «Дидахе». Последнее сочинение, вероятно, было написано в Сирии, причем одновременно с ним, скорее всего, в Риме, возникло другое – «Пастырь» Ерма. Эти труды, хотя и не столь известные любителям теорий заговоров, почти попали в Новый Завет. Синайский кодекс IV века, огромная Греческая Библия, созданная примерно в дни Афанасия Великого (и ныне пребывающая в Британской библиотеке), включает в свой новозаветный раздел и «Послание Варнавы», и «Пастыря» Ерма; относились ли книжники к этим произведениям как к каноническим, или же нет, нам неизвестно, но их явно расценивали очень высоко, иначе бы не внесли в авторитетное издание Библии.

«Дидахе» состоит в основном из наставлений в устроении Церкви. В нем разъяснены права и обязанности различных служителей, в число которых входят «пророки» и «апостолы» – как кажется, странствующие проповедники, – а также указаны правила молитвы и, что особенно важно, Евхаристии. Создается впечатление, что в книге отражено то время, когда Евхаристия все еще была реальной, а не символической трапезой, – а она явно перестала быть таковой к середине II века, а значит, текст очень ранний: возможно, он появился даже раньше, чем некоторые из новозаветных книг (см. главы 8 и 10, где рассматриваются вопросы датировки Нового Завета). Когда в нем говорится об изречениях Иисуса, есть чувство, что авторам текста его слова знакомы в форме, предшествующей той, в какой они записаны в Евангелиях. О том, где создано произведение, ведутся споры; главные претенденты – Египет и Сирия, и схожесть с Евангелием от Матфея позволяет склониться ко второму варианту, если, конечно, само Евангелие от Матфея возникло в Сирии. Впрочем, в Египте о «Дидахе» в поздние времена тоже знали: Климент Александрийский, кажется, ссылался на него как на Священное Писание, да и Афанасий Великий, как мы видели выше, тоже был знаком с этим трудом. Сам текст дает нам важные свидетельства о том, каким был уклад церковной жизни, вероятно, в последние годы I столетия.

Молитва Господня выглядит совершенно привычным явлением в молитвенной жизни собрания, о котором говорит «Дидахе»: это первый источник, в котором сказано о том, что молитва возносится три раза в день, а также в нем приводятся евхаристические молитвы, по впечатлению более древние, нежели большая часть из тех, что известны нам: