— Да на кого я буду в твоей рубахе похож?!

— На дворцового ключника, а как морду отворотишь от света — вообще, одно лицо.

— Штаны давай!

И опять — чуть ни за грудки. Лавочник, устав ругаться, плюнул, пошел в подсобку, покопался и вынес таки Углову требуемое. Но предупредил, что цена повышается вдвое.

— Ты мне еще впарь, что чай у вас не в ходу, и что пакета тебе на новый магазин не хватит, — рыкнул Сергей.

— Я другое скажу: завтра, много послезавтра сидеть тебе в яме под дворцом. Ты ж меченый. Хуже — прятаться не станешь. Одежонка ему наша не глянется! Штаны ему подавай! А в штанах, между прочим, трое, не то четверо всего гуляют. Как раз те, кого простые люди за версту обходят. Когда Алмазов однова по нашей улочке гулял, не поверишь, страх впереди него летел. Двери сами захлопывались.

— Гляди-ка, — задумчиво бормотал Серегй, примеряя штаны. — А на вид — лох лохом.

— Шепчутся, он у Старца скоро всю власть заберет, и сам править станет.

— К добру или к худу? — спросил Илья старым ночным заговором.

— Ой, не знаю! Может — ничего, а может, поселок кровью зальется как в былые времена. Прежний-то правитель половину жителей вырезал. От рока одна отмазка была — кровь. Не прольешь, фарт уйдет. А без фарта ты тут чихнуть не успеешь — уже покойник.

За разговором, за примеркой Илья краем глаз заметил, как словоохотливый хозяин стянул под прилавок кусок мягкого папира. Увидел и не стал придавать значения. Не исключено, тот прав: манатки, что так трудно добирались за стену от самого плато, никому из них завтра уже не понадобятся.

Но тут же нечто встало отрыжкой поперек пищевода. Как так?! У, рожа красная!

Илья шагнул к прилавку и без предупреждения вмазал по гладкой торгово-обменной харе. Тот в последний момент успел пригнуться. Удар пришелся вскользь. Злость тут же откатила. Илья с удивлением, и как бы, со стороны посмотрел на себя и своего визави. Тот прекрасно понял, в чем дело, но сознаваться — дураков нет. Заорал:

— Разбойник, щас стражу кликну! Щас соседей позову. Шас…  — еще бормотнул и успокоился. Все — путем. Так и должно быть. Илья выхватил глазом неподвижную фигуру Руслика у стены. Так выглядит безнадежно больной или смертельно уставший человек, которого поставили вертикально и безжалостно фиксировали к этой вертикали, чтобы умирал стоя.

Кое-как переоделись, напялили хитон на неподвижного Руслана, обвязались поясами. Торг пошел на съестное. Опустевший, было, мешок Сергея вновь наполнился, отяжелел. Напоследок Углов ткнул пальцем в колбасный крендель, масляно поблескивающий на стене.

— Давай для полного счета вон ту каральку и — конец.

— Что?! — густые, пшеничные брови хозяина встали снопиком. — Зачем тебе?!

— Жрать хочу, — исчерпывающе пояснил Углов.

— Это?!

— Она что, бумажная?

— Я ж забыл, что вы дикие.

— Диким западло копченую колбасу есть?

Вместо ответа хозяин заведения поднырнул под прилавок, и схватил в руки било.

— Ты, мужик, дерганый какой-то, — Углов сам дернулся. Сейчас только шума не хватало: квартал просыпается, самое время сдать государственных преступников соседям, а там и власти подоспеют. — Ты не сикоти. Не хочешь колбасу отдавать, так и скажи. Может, мы за нее тебе еще товару сменям.

— Голову вы мне за нее отрежете. Вот что.

— Отравленная? — полупошутил Илья.

— Не надо вам ее, — голосок у хозяина поплыл. Того и гляди расхлюпается мужик.

— Эй, — позвал его Углов. — Вылазь. Рассказывай. Теперь точно не отступлюсь.

— Еще как отступисси. Бежать отседова будешь. Ты уж беги себе. Только меня не трогай.

— Т-а-ак, — протянул Углов. — Из чего, говоришь, колбаска твоя сварена?

Илье одновременно сделалось смешно и зябко. Смешно потому, что хозяин лавки совсем втянул голову в плечи и стал похож на испуганного Виннипуха. Зябко — от вороха домыслов. А когда тот, наконец, отозвался, смех испартлся, остался, гуляющий по спине холодок.

— Старец свою последнюю подругу так приговорил. Чтобы на всех хватило, и в землю ушла без остатка.

— А ты, значит, оптом взял, теперь продаешь? — Не зря мужик трусил. Углов весь закомковался и побурел лицом.

— Приказ вышел. По всем перекресткам читали. Куды деваться? Пошел, получил для реализации.

— И много продал? — Сергей навис над прилавком.

— Одну каральку. Ферт в хитоне купил, да прямо за порогом и съел. Видно было.

Расправы, которой так опасался хозяин, не последовало. Сергей откачнулся от прилавка, чуток задержался и будто личину сменил, опять стал спокоен и расслаблен. Только багровость прикипела к скулам.

— Врешь, не врешь, как проверить? Живи. Что человечинкой торгуешь, похоже, не твоя вина. Но смотри, если узнаю, что колбаска твоего собственного изобретения, я тебя найду. И не надейся, что мне удачи в вашем гадюшнике не будет. Я — фартовый.

И — остальным:

— Пошли!

Только на улице Илья сообразил, что за потрясением забыли спросить о местах, где можно, схорониться. Возвращаться было поздно. Не пошел бы обратно только по тому, что на стенке сияет бочком красно-копченая каралька, бывшая некогда подругой местного царька.

Сергей уверенно топал впереди, за ним тянулся Руслан, между прочим, прекрасно выглядевший в своем коротком хитоне. Илья в длинной тоге завершал шествие. Заплечные мешки несколько умаляли внешнее достоинство. Но не бросишь ведь.

За поворотом они попали в тупик. Нехорошо помянув рогатого, который настроил тут лабиринтов, Сергей повернул налево, но там где только прошли уже загибалась другая улочка. Оставалось, двигаться наугад.

За очередным поворотом, привалясь к стене, сидела женщина. Худое тело едва прикрывал драный, в красных пятнах хитон. Голое бедро исцарапано, патлатая голова свешивалась на грудь. Лица не разобрать. Руки сверху донизу покрывала татуировка и…  тонкие золотые браслеты.

Сергей, крякнув от неожиданности, остановился. Еще бы шаг и налетел на даму. Та подняла глаза. На людей уаставились выпуклые, черные козьи гляделки. Лицо узкое, длинноватое, не лишенное, впрочем, приятности. Только сильно пьяное и грязное.

— Стр-а-ж-а, — она произнесла слово нараспев, так не повторишь. Каждая буква стоит отдельно. И понятно: говорящий к концу забыл, с чего начал.

— Стра…  — то ли звала на помощь, то ли пыталась определить профессиональную принадлежность, окруживших ее мужчин.

— Ага, они самые, — Сергей присел рядом с женщиной на корточки. — Видишь, из похода воротились. Дела сдали, гуляем. Хочешь, тебя в свою компанию возьмем? Покажи, где живешь. Мы тебя до дома проводим.