слабо трепыхнул руками, но тут же опустил свое бесполезное оружие. Сергей прикрыл его плечом. Не нарочно, не демонстративно — инстинктивно.

Лошадь пронеслась мимо, обдав брызгами пота. За ней по брусчатке прыгала, привязанная к хвосту, железная болванка. Животное взбрыкивало задними ногами, трясло необычно маленькой, круглой головой. Грохот катился за ней, подгоняя, и она мчалась дальше обезумев от страха. На повороте животное попало в полосу света. Железная болванка подскочила, загремев особенно сильно. Лошадь в очередной раз подкинула крупом. К людям обернулось бородатое ощеренное лицо с, выпученными, совершенно безумными глазами. Мгновение, и несчастный кентавр исчез за поворотом.

— Ну, паскуды! — Сергей бессильно привалился к стене и начал сползать вниз. — Я им тут за эту лошадку всем ноги повыдергаю.

Посидели еще немного теперь уже в тишине. Но покой теплой ночи был ненадежен. Все каменное вокруг мелко подрагивало, не то от далекого землетрясения, не то от звуковой какофонии, исходящей из центра здания. Да и гуляки могли возвратиться в любой момент.

— Вставай, — скомандовал Углов. — Пошли.

Илья даже не спросил как обычно: «Куда?» В темноте могло прилететь от доброго друга по башке.

Аллея утопала в зелени. Над высокими густыми кронами по обеим сторонам улицы поднимались стены домов. На фасадах темнели стрельчатые окна. Руслан окончательно пришел в себя и топал наравне с остальными. Только мешок ему Углов так и не отдал.

Пройдя немного по прямой, они свернули в переулок, и двинулись вверх по пологому подъему. В конце переулка чуть брезжило.

Широкая дверь была распахнута прямо на улицу. Порожек вел с брусчатки в большую комнату, пришибленную низким потолком. У дальней стены, за столом, над пластом папира восседал благообразный старик. На шум он поднял голову, безразлично покосился в сторону незваных гостей и вернулся к своей работе, будто ни глумилось, ни гуляло, ни совокуплялось и жрало все в округе. Прибежище мыслителя и гуманиста.

Комнату поперек перегораживала, натянутая в несколько рядов проволока. И калиточка имелась. Отворил калиточку — вышел в мир. Затворил — сидишь сам по себе. Удивило? Не то слово! Старика внешние непотребства будто и не касались.

Однако над своим манускриптом он пребывал не долго. Тут же и оторвался, вытаращился на гостей.

— Откуда будете? — спросил хозяин комнаты.

— Издалека, — брякнул Сергей, и смело шагнул через порог. За ним втянулись остальные. Углов посунулся, было, к проволочной сетке, но его остановил Руслан:

— Не ходи.

Старик усмехнувшись чуть подвинул светильник. По проволоке заиграли знакомые зеленоватые блики.

Илья попятился. Хороша загородочка!

— Мы — с миром, — устало сказал Сергей и опустился на приступочку у стены.

— Здесь с миром не ходят. Или впервые довелось попасть в Джудекку? — в голосе старика слышалась откровенная издевка.

— Угадал.

— И друг твой в первый раз?

— Оба.

— Я про человека спрашиваю. Выродок с вами зачем увязался? Они здесь дохнут как мухи.

— Они? — переспросил ошарашенный Илья.

— Черепахи изредка приносят.

Руслан слабо шевельнулся. В глазах парня смешались надежда с долей не свойственной ему неприязни, и даже ненависти. Он качнулся в сторону заграждения. Сергей остановил, спросил у хозяина комнаты с нажимом:

— Может, расскажешь, про черепах-то?

— Зачем тебе?

— Интересуюсь.

— Спроси у выродка.

— У него память отшибло. Зато у тебя, смотрю, все с этим в порядке, мемуары пишешь.

— Ничего я тебе не скажу. Не хочу. Дознавайся сам. А мне недосуг. Убирайтесь!

Ленивое любопытство сменилось у старика внезапным приступом раздражения. Лицо потемнело. Глаза засверкали.

— Не надо его спрашивать, — внезапно вмешался в разговор Руслан. — Ему неприятно мое присутствие. Пойдемте. Я и так узнал все что хотел.

— Зато я — не все! — рыкнул Сергей. — Придется тебе, хрен собачий, все же со мной поговорить.

Углов достал из-за голенища плоское, короткое почти без рукояти лезвие. Лепесток привычно лег в ладонь. Такому способу дознания не могла помешать ни какая решетка. Но старик, паче чаяния, не испугался, наоборот, расхохотался издевательским, каркающим смехом. А когда просмеялся, резво как молодой вскочил, задрал рубаху и выставил гостям тощий, голый зад:

— Поцелуй меня в гузно! Если попадешь!

Железный лепесток вместе с кистью двинулся вперед, но движению помешал Руслан:

— Нельзя!

Пожалуй, Илья в первый раз слышал, как парень кричит. Сергей обернулся. Илье показалось, тот сейчас кинется на Руслика. Но Углов как всегда не оправдал. Отшатнулся, руку с ножом спрятал за спину.

— Зачем ты меня остановил? — вопрос прозвучал не зло, скорее, с досадой.

— Здесь другие физические законы, — сообразил Илья. — Да, Руслик? — Тот кивнул. — Кинешь нож, а он к тебе же и вернется или к кому-нибудь из нас.

Илья еще говорил, а Сергей уже развернулся к хозяину дома:

— Прощевай, почтенный. Увидимся.

Тот оправился, встал во весь рост у стола. Ладонь — на недописанном листе. Статуя. Памятник! А гости попятились, не решаясь показывать спины. Даже Сергей.

Хозяин проследил за их маневром и, когда люди вышли за порог, крикнул:

— От вас завтра уже ничего не останется. Завтра! Сегодня ночь праздника, все перепились, иначе вы и шагу бы не ступили в Джудекке. Гуляйте, пока не рассветет, а там — котел. Слышишь, Шрам?

— Сергей дернулся.

— Я и второго узнал. Носатый, худой, черный — хирург. Гаслан обещал его сюда на веревке притащить и заставить работать. Ну, Гаслан — известный дурак. И про выродка говорили. Всю вашу компанию утром схватят. А пока гуляйте. Дышите.

На улице обдало влажным ветром. В воздухе присутствовала близость огромной, воды. Выйти бы сейчас к берегу и хоть на досточке, только — подальше…  Ага, а рядом пристроится Большая местная Достопримечательность и проводит прямехонько к себе в желудок.

Они, не сговариваясь, повернули на встречу ночному бризу.

Руслан как никогда выбился в лидеры. Но, когда компания вывернула из узких переулков на площадь, выяснилось, что дорога к морю перекрыта. Перед ними встала еще одна стена поменьше: с бойницами по верху, с массивным замковым зданием. Между зубцами крепостной стены горели факела, мелькали силуэты дозорных. Стена охранялась.

Люди устало опустились на землю. В безлюдной, беспросветной ночи ничего не оставалось, кроме как сесть у края надежды и ждать рассвета.

— Ты чего к морю побежал? — устало спросил Сергей Руслана, впрочем, кажется, не надеясь на ответ. Но тот отозвался:

— Если у пирса лежит хоть одна черепаха, мы бы ушли.

— Куда?

— Отсюда.

Илья с ним согласился. Главное — отсюда. Куда, в сущности,