значения не имеет. Так вдруг потянуло вырваться из смрадного города, из лабиринта, в котором блуждал уже так долго. Сколько? Он задумался над протяженностью времени и понял, что не понимает, сколько его прошло с проявления. Полгода? Год? Три? Бродил чего-то. Искал кого-то…  Дошел до ручки, и сейчас хочет одного — вырваться. Пусть та земля будет совсем чужой. Абсолютную чуждость будет легче принять, нежели, похожую на родной мир, злую карикатуру — жизнь города Дита. Осознание и сожаление придавили, заставили стонать и корчиться. Встрянь сейчас в его терзания Углов — убил бы друга. Но тот сидел понурясь, даже на стену не смотрел.

Но, долго маяться от пустых мечтаний, было не с руки. Того и гляди, набегут, и в соответствии с прогнозом благообразного старца, утащат на правеж. От тутошних, пожалуй, каторгой не отделаешься, пристроят в котел, клювом щелкнуть не успеешь. Как только проползла тихой змейкой эта мысль, Илья загнал тоску-печаль подальше, и первым поднялся на ноги. Мешок привычно лег на плечи. Он еще пободается. Один ли, с ними ли вместе — не важно. Затеряться можно не только в большом городе или сельве. Вон сколько улочек. Ну и что, что в них по два три дома, важно: залечь и оглядеться.

Только хотел предложить свой план, как весенним медведем завозился Углов; встал, начал трясти мешок, укладывая пожитки ровнее. Руслика пришлось поднимать вдвоем.

— Идти сможешь? — Сергей уже взвалил на плечи оба мешка.

— Куда?

— Сховаемся. Спрячемся пока. Дальше — видно будет. Нет таких крепостей, куда бы, ни проник русский мужик, если его не пускают с парадного хода.

— Я не русский.

— На мне поедешь. Проползем. А Илюшка следы заметать будет.

И в очередной раз отлегло. Даже если ему не вырваться, не уйти — рядом люди, с которыми можно жить. Не посторонние, не случайные — те, кто нужен тебе и кому нужен ты. Пожалуй, в той давней, нормальной жизни таких было…  А может, и не было?

* * *

Они свернули в первый попавшийся переулок, миновали три дома в курчавой зелени, прошли в короткий тупичок, и — о диво — опять освещенная, распахнутая дверь.

Ученые уже! Но тихо убраться не удалось. На пороге показался хозяин и заголосил на всю округу:

— Да, какие гости у нас! Проходите скорее. Все у меня есть: и одежда, и еда, и вино, и травка, если желаете. Если имеете, на что менять — не пожалеете!

Готовый юркнуть в первую попавшую щель, Сергей остановился и твердой походкой, вразвалочку, пошел к освещенному прямоугольнику. Остальным ничего не оставалось, как следовать за ним.

Они попали в магазин! Сергей даже матюгнулся — перешагнул порог и чуть не налетел на прилавок, с выставленной всячиной. Нормальное сельпо. На дощатом прилавке, вытянувшемся от стенки до стенки, лежали куски мягкого и твердого папира, украшения из кости и камня, железные ножи и даже мечи, замки, шпингалеты (!); обувка: от античных сандалий, до почти новеньких кроссовок фирмы Адидас. Рядом: рис, мясо, кувшины с пивом, мелкие глиняные флакончики, очень может быть, что и с благовониями. Хотя, Илья такого изыска в здешних землях еще не встречал. За прилавком на стене, между прочим, висели натуральные колбасы. Копченая шкурка отсвечивала красно-коричневым глянцем.

Хозяин раньше них взошел в свой храм ночной торговли и успел спрятаться за прилавком. Однако гости не торопились подходить. Кто знает, вдруг у самого прилавка вынырнет из под снеди и товара некая зеленоватая гадость, и никуда уже не двинешься, попросту не успеешь.

Видя замешательство гостей, продавец вновь заголосил:

— Меняем, продаем, выдаем по карточкам и документам.

— Зачем орешь? — мирно поинтересовался Сергей.

— С соседями такой уговор. Тут, в тупике, все торговцы. Если ночью к кому гости нагрянут — оповести. Так что, весь квартал уже знает: ко мне пришли трое с мешками. Сразу видно — стража из похода вернулась. Мешки тамошние, хорошие. А что в мешках, сами покажете. Зачем еще ночью беспокоить честного торговца?

— Так и будешь орать, пока соседи ни прибегут, и не отобьют выгодных клиентов? — на всякий случай спросил Илья. Торговец задумался на секунду, а потом выдал, правда, на половину тише:

— Еще посмотрим, с чем пожаловали, а то, как бы кричать вдвое ни пришлось. В Джудекке, сами знаете, а если не знаете, скоро поймете: фарт незнамо кому в руки пойдет. Или вы меня зарежете, или я вас осилю. Только лучше бы договориться. И вам, пришлым да диким — польза, и мне — прибыток.

Речь торгаша лилась плавно, но Илья заметил, что руку он держит наготове. Только пришлые рыпнутся грабить, он тут же врежет билом в медный гонг. Донкович и не заметил бы, да его именно гонг и заинтересовал. Вещь была старинной, настоящей, оттуда. Неисповедимы пути провидения и вещей земных! Как-то здесь оказалась дворцовая, восточная цацка, которая, к слову, поднимет страшный шум, шарахни по ней торговец железякой.

Илья мигнул Сергею, тот и бровью не повел, сделал шаг к прилавку. Железное било чуть вскинулось в готовности.

— Тебя как звать? — просто спросил Углов.

— Так я тебе и сказал, — торгаш, похоже, опешил, но быстро пришел в себя. — Имен тут, если не знаешь, не спрашивают. Сегодня ты у меня рухлядь сторгуешь, завтра фарт повернется — и меня же вытягнешь на казнь или забаву. По имени найдут…  Хотя, может, и не найдут, но поопасится стоит.

— Разумник! По адресу тебя не проще разыскать?

— От и говорю, ни черта вы не знаете! Это в Дите можно по месту жительства дознаться. В Джудекке — нет. Ты уже на рассвете переулка моего не найдешь, даже если специально станешь искать. Путанный городок. Он каждый день новый. Другое дело — стены: что морская, что городская…  Постой! Да как вас сюда допустили, а такие простые дела не обсказали? Здесь не ведая, можно так наблукать, аккурат к Старцу попадешь и начнешь дорогу спрашивать.

— Спрошу.

— Он тебе укажет! Только по той дороге ближе всего до смерти. Да не простой…

— Золотой?

— Шутник. Ладно, показывай, что принес.

Сергей достал из мешка выделанные шкурки неизвестного зверя, достал и аккуратно поставил туесок с медом. Или это был не мед, но запах похож. Их предупредили, что масса высоко ценится в Дите, и идет как лекарство — на граммы. Под конец Углов достал из недр мешка мягкий, сложенный во много слоев,