– У меня есть десять тысяч долларов, – залепетал он. – Я спрятал их перед тем, как негры меня спрятали. Если вы меня отпустите, я все отдам…

– А ну молчать! – устало прохрипел Харрисон, с раздражением толкнув преступника. Ун Шан споткнулся и упал на колени – его голое плечо выскользнуло из хватки детектива. Харрисон нагнулся к нему, потянувшись, но в этот момент китаец вскочил с толстой палкой в руке и крепко стукнул ею по голове детектива. Тот отшатнулся, чуть не лишившись равновесия, и Ун Шан в последней отчаянной попытке вырваться на свободу бросился прочь – но не по перешейку, а прямо в черную воду, мерцающую за рядом кипарисов. Харрисон инстинктивно выстрелил, не целясь, но беглец устоял и, добежав до воды, прыгнул в нее.

Голова Ун Шана была еле видна в тенях висячих папоротников. Затем ночь пронзил безумный крик, и вода вспенилась, потревоженная. Детектив увидел извивавшегося, скорчившегося от ужаса китайца, и рядом с ним промелькнуло более длинное и темное тело. А в следующий миг покрасневшая вода сомкнулась над Ун Шаном навсегда.

Харрисон шумно выдохнул и сел на полусгнившее бревно.

– Что ж, – устало произнес он, – вот и всё. Так даже лучше. Для семьи Уна благо, что он умер так, а не на электрическом стуле. Они, в отличие от него, люди достойные. Если бы дело дошло до суда, мне пришлось бы рассказать, что Селия зарезала мерзавца Бартоломью, и я бы возненавидел себя, если бы ее стали судить за убийство этой крысы. А так все разрешится. Он сам на это напросился. Внучка Ли Кэ Цуна получит свои деньги. Ну а меня ждет цивилизация с пуховыми перинами и жареными стейками.

– Три нераскрытых убийства за неделю – обычное дело для Ривер-стрит, – пробурчал Стив Харрисон, суетливо подвинувшись в кресле.

Его собеседница зажгла сигарету, и Харрисон заметил, что ее тонкие пальцы слегка дрожат. Ее гибкая фигура была экзотически красива, а темные волосы и красные губы казались похожими на восточные ночи и багряные рассветы. Но в ее карих глазах Харрисон заметил тень страха. До этого дня он видел страх в этих прекрасных глазах лишь однажды, и при воспоминании о том дне его охватила смутная тревога.

– Раскрывать убийства – это ваша работа, – ответила она.

– Дай мне немного времени. Когда имеешь дело с людьми из Восточного квартала, торопить события нельзя.

– Времени у вас меньше, чем вы думаете, – загадочно заметила она. – Если вы меня не выслушаете, то никогда не раскроете этих убийств.

– Я слушаю.

– Но вы не поверите. Скажете, что у меня истерика… что я вижу призраков и боюсь собственной тени.

– Послушай, Джоан, – воскликнул он, раздражаясь, – переходи к делу. Ты позвала меня к себе и сказала, что тебе грозит смертельная опасность. И вот я приехал, а ты говоришь загадками о тех трех мужчинах, которых убили на прошлой неделе. Излагай, пожалуйста, яснее.

– Вы помните Эрлик-хана? – неожиданно спросила она.

Стив невольно коснулся рукой тонкого шрама, который тянулся от виска к челюсти.

– Вряд ли я его забуду, – сказал он. – Монгол, провозгласивший себя Повелителем мертвых. Хотел объединить все восточные банды Америки в одну большую организацию, а сам встать во главе. И это ему бы удалось, не отвернись от него свои же люди.

– Эрлик-хан вернулся, – заявила Джоан.

– Что?! – детектив дернул головой и с недоверием уставился на нее. – О чем ты? Мы же с тобой сами видели, как он умер!

– Я видела, как его капюшон распался надвое, когда Али ибн Сулейман ударил его своей кривой саблей, – ответила девушка. – Видела, как он покатился по полу и остался лежать на месте. А потом дом загорелся, крыша рухнула, и среди пепла нашли лишь обугленные кости. И тем не менее Эрлик-хан вернулся.

Харрисон не ответил. Он сидел и ждал дальнейших объяснений, уверенный, что они последуют и непременно окажутся косвенными. Джоан Ла Тур была наполовину азиаткой и имела свойственную всем жителям Востока манеру говорить уклончиво.

– Как умерли те трое? – спросила она, хотя и знала ответ не хуже него.

– Ли Чинь, китайский торговец, упал с собственной крыши, – проворчал Стив. – Тогда люди на улицах услышали его крик и увидели, как он пролетел вниз. Это мог быть и несчастный случай – вот только китайцы-торговцы его возраста не забираются на крыши посреди ночи. Ибрагим ибн Ахмет, антиквар из Сирии, умер от укуса кобры. Это тоже мог быть несчастный случай, но я знаю, что кто-то подбросил ему змею через окно на крыше. Третий – Иаков Коссова, делец из Леванта, его просто зарезали в переулке. Во всех трех случаях – довольно грязная работа и ни одного очевидного мотива. Но они все же есть, только скрыты немного глубже, на Ривер-стрит. Когда я найду виновных, станут ясны и мотивы.

– И у вас нет никаких предположений? – воскликнула девушка, стараясь сдержать волнение. – Неужели не видите между ними связи? Не замечаете, что у них общего? Послушайте… раньше все трое так или иначе имели отношение к Эрлик-хану!

– Да ну? – отозвался детектив. – Только это не значит, что их убил его дух! Мы нашли среди пепла довольно много костей, но в других частях города остались члены его банды. Огромная организация распалась на части, когда потеряла лидера, но выжившие так и не были пойманы. И кто-то из них, возможно, теперь собирает старые долги.

– Тогда зачем им было так долго ждать? Эрлик-хан уже целый год как мертв. Говорю же, это сам Повелитель мертвых, будь он жив или мертв, но он вернулся и убивает людей – по каким-то своим причинам. Может быть, они отказались выполнять его приказы. К смерти приговорено пятеро. Трое уже мертвы.

– Откуда тебе это известно? – спросил Харрисон.

– Смотрите!

Джоан достала какой-то предмет из-под подушек дивана, на котором сидела, и, подойдя к детективу, развернула его перед ним.

Это оказался квадратный кусок материала, похожего на пергамент, только черного и глянцевитого. На нем было выведено в столбик крупным беглым почерком пять имен – словно пять мазков крови. Первые три – Ли Чинь, Ибрагим ибн Ахмет и Иаков Коссова – перечеркивали красные линии. Проговорив имена вслух, детектив вдруг осекся. Последними двумя, незачеркнутыми, стояли Джоан Ла Тур и Стивен Харрисон.

– Где ты это взяла? – настойчиво спросил он.

– Его просунули мне под дверь прошлой ночью, пока я спала. Если бы я не заперла все двери и окна, сегодня утром полиция нашла бы этот листок приколотым к моему трупу.

– Но я по-прежнему не понимаю, какая связь…

– Это страница из Черной книги Эрлик-хана! – воскликнула она. – Книги мертвых! В нее он вносил имена своих врагов, живых и мертвых. Я видела ее давно, когда служила ему, как раз перед той ночью, когда Али ибн Сулейман его убил[71]. У нее обложка из эбенового дерева, скрепленная нефритовыми шарнирами, и глянцевые черные страницы. Этих имен в ней не было, они были вписаны после того как Эрлик-хан умер, – и это его почерк!