— после того, как мне было отказано в разрешении наблюдать за выборами 21 мая, я сообщил об инциденте полковнику Энглунду, который решил обострить вопрос, официально запросив у Советов объяснения, почему моя просьба была отклонена. Советы, по-видимому, обиделись на жалобу, и я обнаружил, что мои личные заявки были навсегда отклонены, в том числе встреча, которую я назначил местной портнихе, собиравшейся сшить платье для моей жены. Было объявлено перемирие, поскольку обе стороны готовились к Дню открытых дверей и визиту посла Мэтлока. Но проблема отклоненной заявки продолжала тлеть, ожидая только подходящего момента, чтобы поднять свою уродливую голову.

Сердечное дело

Есть русская поговорка: «Не знаешь, где найдешь, где потеряешь», которая лучше всего отражает роль судьбы в великой схеме вещей. Это справедливо и в отношении досуга американских инспекторов в Воткинске. В январе 1989 года Ричард Макгиббон, специалист по технологиям верификации, нанятый Национальной лабораторией Sandia, находился в Воткинске, помогая с установкой средства контроля выезда из главных ворот Воткинского завода. Ричард вместе с другими инспекторами взял интервью у советского журналиста, который процитировал комментарий Ричарда о боткинском «море снега», замечание, которое касалось того, что Ричард назвал очень позитивным опытом в Советском Союзе.

11 марта 1989 года он испытал сильную боль в груди во время выполнения своих обязанностей в Центре контроля. Дейв Пирсон, дежурный помощник врача Hughes, решил, что состояние Ричарда было достаточно серьезным, чтобы попросить Советы эвакуировать его на машине скорой помощи в Воткинскую заводскую больницу в центре города. Там советские врачи быстро оценили, что Ричард нуждается в специализированной помощи, которую можно было оказать только в Ижевском кардиологическом центре. Дейв Пирсон в сопровождении Зои Халулакос ехал с Ричардом в советской машине скорой помощи, когда его перевозили в Ижевск, и оставался с ним, пока его осматривал штат опытных кардиологов.

Было быстро решено, что Ричарда необходимо будет эвакуировать с медицинской точки зрения на военный объект США в Ландштуле, Германия, для лечения. Пока прорабатывались детали его транспортировки, Ричард оставался под пристальным наблюдением ижевских кардиологов, которые провели спасительное нехирургическое вмешательство для стабилизации состояния Ричарда, чтобы его можно было перевезти в Германию. К 15 марта 1989 года состояние Ричарда улучшилось до такой степени, что он мог путешествовать под наблюдением врача. Самолет С-9 Nightingale Medivac ВВС США, базирующийся на авиабазе Рейн-Майн в Западной Германии, вылетел прямо в аэропорт Ижевска, где Дейв Пирсон и ижевские кардиологи передали Ричарда на попечение медицинской бригады ВВС США. Ричарда доставили на авиабазу Рамштайн, где его встретил Майк Уилкинг, местный представитель Hughes, базирующийся во Франкфурте, который сопроводил Ричарда в военный госпиталь Ландштуль. Позже Ричард полностью выздоровел, хотя ему так и не суждено было вернуться в Воткинск.

Сердечный приступ Ричарда Макгиббона привел американских инспекторов к контакту с целой группой людей, с которыми в противном случае у нас никогда бы не было возможности встретиться, — врачами и медсестрами Ижевского кардиологического центра. Учитывая характер работы Ричарда, нам нужно было постоянно следить за ним. Это означало, что в кардиологическом центре Ижевска у нас были два инспектора из США на постоянной основе, работающие по 12 часов в смену. Большую часть этого времени Ричард находился под действием седативных препаратов, так что нам ничего не оставалось, как ждать у его постели, пока за ним ухаживали советские медицинские работники. Мы узнали врачей и медсестер по именам, но поскольку они были непревзойденными профессионалами, а мы никогда не могли оставить Ричарда, у нас не было возможности для расширенных бесед, которые обычно происходят, когда люди находятся рядом друг с другом.

Когда Ричарда благополучно погрузили в санитарную машину 0–9 и отправили домой, мы, инспекторы, вернулись к своему обычному графику работы. Мы нашли время, чтобы выделить работу одной из советских сопровождающих, Аллы Зотовой, которая оказывала великолепную лингвистическую поддержку на протяжении всего пребывания Ричарда в Ижевске. Инспекционная группа США обычно довольно сдержанно хвалила работу наших советских коллег перед их руководством, опасаясь, что это может привлечь нежелательное внимание со стороны советских служб безопасности, которые могли бы прочитать злой умысел за нашей похвалой. Но работа Аллы за это время была поистине исключительной, настолько, что мы нарушили нашу собственную политику, написав официальное письмо с признательностью за поддержку, которую она оказывала как американским инспекторам, так и советским кардиологам.

Письмо было подписано и доставлено, и мы решили оставить дело Макгиббона в прошлом. Однако через неделю после отъезда Ричарда из Ижевска мы получили приглашение от доктора Евгения Одиянкова, главного кардиолога Ижевского кардиологического центра, посетить прием, «чтобы лучше узнать друг друга». Я довел это приглашение до сведения Дуга Энглунда, который подумал, что это неплохая идея — прийти на прием. Мы отправили заявку в отдел 162, которая была одобрена.

Дуг Энглунд повел группу шести инспекторов в Ижевск, где доктор Одиянков и его сотрудники ждали нас в вестибюле Центра. Это было очень вежливое, мрачное мероприятие — до неловкости. Мы обменялись любезностями. Мы сидели в тишине. Доктор Одиянков, чувствуя настроение, наклонился к Дугу Энглунду. «Наш лидер, господин Горбачев, объявил войну алкоголю. Как хорошие коммунисты, мы должны поддерживать нашего лидера. Вы присоединитесь к нам в этой борьбе?»

Перед приездом мы с Дугом поговорили об алкогольной политике и о том, что по этому поводу считает OSIA. Как резидент контрразведки, он обратился ко мне за адекватной интерпретацией. «Только дипломатические тосты», — был мой ответ.

После того как доктор Одиянков заговорил, Дуг посмотрел на меня: «Похоже, мы в безопасности». Я кивнул. Дуг повернулся к доктору Одиянкову и заявил, что с удовольствием поддерживает воздержание.

Улыбка на лице доктора Одиянкова растянулась от уха до уха. «Да, в свое время. Но сначала есть борьба. Как солдат, вы это понимаете». Доктор Одиянков подал знак своим сотрудникам, которые достали несколько ящиков, полных бутылок водки. «У нас много врагов, которых нужно убить!»

С этого момента вечер пошел под откос — я помню, как меня привели в зал, где группа играла рок-музыку, а персонал, в том числе много милых женщин — врачей и медсестер, ждали, чтобы потанцевать. Другие инспекторы, в том числе две женщины-переводчицы, попали в аналогичную засаду. С дипломатической точки зрения это дело имело большой успех. С точки зрения контрразведки, особенно учитывая безудержные нарушения антиалкогольной политики OSIA, встреча с кардиологами была катастрофой.

Когда несколько недель спустя мы получили второе приглашение присоединиться к доктору Одиянкову и его сотрудникам для поездки на лодке Кардиологического центра по реке Каме, Дуг посмотрел на приглашение с трепетом.