10 февраля 1700 г. Схельтема в своем труде о Петре Великом свидетельствует, что подлинник грамоты хранился в его время у потомков Тессинга, и правильно описывает этот подлинник: грамота на пергаменте, каймы ее разрисованы золотом, серебром и яркими красками, в заглавии русский герб с 25 другими гербами областей, подвластных царю; государственная печать привешена на золотом шнуре, и вся грамота обернута в шелковую ткань[461]. Жалованные грамоты выдавались тогда действительно в таком именно виде: на пергаменте с разрисованной красками, золотом и серебром каймой и в оболочке из камки.

По своему содержанию грамота в основном только более приподнятым и велеречивым слогом повторяет указ 17 мая 1698 г. с некоторыми, однако, отличиями. Иначе обозначены языки, на которых будут печататься книги в амстердамской типографии. В указе были упомянуты русский и немецкий языки, в грамоте говорится о славянском и голландском языках; «немецкий» язык было тогда обозначение очень неопределенное, охватывавшее собой чуть ли не все западноевропейские языки. Есть небольшое дополнение в упоминании тех карт и чертежей, которые будут печататься: «повелели ему в том городе Амстердаме печатать европейские, азиатские и америцкие земные и морские картины и чертежи»; остальные предметы издания: «и всякие печатные листы и персоны» и т. д. — обозначены так же, как и в указе. Расширена сделанная в указе оговорка «опричь церковных книг греческого закона»; к ней прибавлено в грамоте пояснение «потому что книги церковные славянские греческие со исправлением (т. е. с соблюдением) всего православного устава восточные церкви печатаются в нашем царствующем граде в Москве». Кроме этой оговорки относительно печатания церковных книг, в грамоте сделана и другая, которой нет в указе 17 мая: относительно составления, печатания в Голландии на славянском и голландском языках и ввоза в Россию таблиц, чертежей и книг, касающихся Сибири и китайских владений: «Сибирскому нашему царствию и китайскому владению городам и землям и рекам». Право на эти географические издания, относящиеся к Сибири и Китаю, предоставлено было ранее голштинцу Елизарию Избрандту, за ним оно и остается. Наконец, грамота содержит еще одно условие, которого не было в указе 17 мая: чтобы печатаемые Тессингом карты и книги служили к славе русского государя, «к цветущей и наивящей похвале» Российскому царству между европейскими монархами и к «общей народной пользе и прибытку», и распространению знаний и чтобы они не заключали в себе какого-либо понижения царского величества чести и государств его славы[462].

Итак, по всей вероятности, слова «Поденной записки» «Того же года исправлена друкарня в чистоте печати» относятся к учреждению типографии Яна Тессинга в Амстердаме. В ней были отлиты славянские шрифты более округленные по образцу латинских; может быть, этим и достигалась та большая чистота печати, о которой говорит «Поденная записка»[463]. С 1699 г., именно с того, который указан «Запиской», типография начала работать. Мы уже видели выше[464], что в июле 1699 г. Адам Вейде посылал из Москвы Петру в Азов «листок», присланный из Амстердама от Тессинга к Бранту, вероятно заглавный лист печатающейся книги, и при этом делал замечание: «…и будут таких книг на русском языке 600 к городу Архангельскому присланы»[465]. Работа шла, разумеется, слабо. Один из современников так отзывался о ней в частном письме от 10 апреля 1700 г.: «Я узнал о намерении Тессинга действовать по силе преимущества и привилегии, данных ему царем; но он еще ничего не сделал, да и не думаю я, чтобы он что-нибудь сделал, разве захочет человек более ученый вмешаться в это дело и сделаться товарищем по предприятию, что очень бы хотелось Тессингу; но трудно ему будет сыскать такого человека. Притом же москвитяне, как и вам это известно, нисколько тем не интересуются; они все делают по принуждению и в угоду царю…»[466]

В этом письме как на причину неудачного хода дела указывается на отсутствие ученого специалиста, который бы составлял и приготовлял к изданию книги. Тессинг сам мог вести только техническую — типографскую и коммерческую — часть в деле. Однако такой ученый человек у Тессинга уже имелся и сотрудничал с ним. Это был некто Илья Федорович Копиевский, украинец из Польши, знавший русский язык. Свою фамилию Копиевский, или, как он иногда подписывался, Копиевич, он производил от «копья», переводя ее на латинский язык таким образом: de hasta Hastenius, что может указывать на военно-служилое происхождение. В Амстердаме, однако, он принадлежал к духовному званию, но уже не православного, а реформатского исповедания: «духовного чина, веры реформатской собору Амстердамского», как он сам себя называет. Каким образом судьба занесла его в Амстердам, стал ли он уже на родине реформатом или переменил веру за границей, неизвестно. Примкнув к амстердамской реформатской общине, он имел звание кандидат-пастора, т. е. бесприходного, ожидающего прихода священника. Когда в Амстердаме стала появляться для обучения русская дворянская молодежь, сначала посланные для навигацкой науки стольники, а затем состав Великого посольства, Копиевский занимался преподаванием этим молодым людям, причем на этом бескорыстном, по его словам, педагогическом поприще ему пришлось испытать немало злоключений и не только страдать от неблагодарности учеников, но и терпеть материальные убытки. «Известно есть твоему пресветлейшему царскому величеству, — писал он Петру в челобитной 18 декабря 1699 г., — колико я князей твоего пресветлейшего царского величества учил боле году, а за тое не желал от них денег, аще же трудился их ради днем и но-щию. Вси же поехали и спасибо не сказавши за учение; но со-противно мои ж еще глобусы четыре, не заплативши, завезли; два князь Осип Иванович Щербатов, тые глобусы, которые были на индейском (Ост-Индском) дворе, два глобусы завезл Семен Андреевич Салтыков[467], за тое, что я его долгое время учил и трудился его ради. Вся же сия претерпех великие ради славы твоего пресветлейшего царского величества и не бысть ничто же мне препятием в трудех моих». Надо думать, что, соприкасаясь с учениками, жившими на Ост-Индском дворе, он тогда сделался лично известен Петру, и царь, ценя его ученость, дал ему поручение составлять книги по светским наукам, печатать которые должен был в своей типографии Тессинг. По крайней мере, в той же челобитной Копиевский говорит, обращаясь к царю, что он по его указу написал книгу, содержащую «воинских дел промыслы некоторые и статьи к ним». Здесь речь идет о его книге, которую он потом издал под заглавием «Краткое собрание Льва миротворца, августейшего греческого кесаря, показующее дел воинских обучение» и т. д. Эта книга заключает в себе наставления Льва Кесаря, переведенные Копиевским с латинского издания их 1540 г., и в его