к стольникам солдат мы встречаем в учении в Амстердаме во время пребывания там великого посольства[481], причем из расходных книг Великого посольства видно, что этим солдатам выдавались деньги из казенных сумм.

Выезд Великого посольства в марте 1697 г. был также массовым вывозом русской молодежи за границу для обучения. Уже само по себе заграничное путешествие было школой; но специально для обучения за границей ехал с посольством особый отряд волонтеров из 30 человек, в составе которого находился и царь, занимая должность десятника во втором из тех трех десятков, на какие подразделена была группа волонтеров. В составе посольства был отряд преображенских солдат; они должны были также учиться. Из них посольство еще по дороге в Амстердам стало выделять небольшие группы, оставляя их для учения в городах, через которые проезжало и где можно было приобрести необходимые знания. Так, в Кенигсберге при отъезде оттуда посольства были оставлены для изучения бомбардирского дела пятеро солдат: Степан Буженинов, Данило Новицкий, Василий Корчмин, Иван Овцын, Иван Алексеев. Эта группа по изучении бомбардирского дела в Кенигсберге была переведена потом в Берлин, где обучалась математическим и военным наукам и языкам и отсюда вела переписку с царем[482].

При отъезде посольства из Пилау в этом городке для обучения морскому делу была оставлена группа солдат из 12 человек[483]. Мы затем встречаем их в Амстердаме, а некоторые из них были отправлены в Англию[484]. В Берлине второй великий посол боярин Ф. А. Головин оставил своего брата Алексея Алексеевича и сына Ивана Федоровича для обучения «свободным наукам»[485]. Во время пребывания посольства в Амстердаме подьячий посольства Михайло Ларионов подал челобитную царю, в которой просил выдать ему средства на обучение латинскому языку сына его Петра, также находившегося в качестве младшего подьячего при посольстве. Просьба его была уважена, и сын его был отдан в науку знакомому уже нам пастору Илье Федоровичу Копиевскому, причем на уплату за учение и на покупку латинских книг дано было ему 15 золотых. Позже Петр Ларионов жил в Германии для изучения немецкого и латинского языков[486]. Даже состоявший при посольстве дьякон Тимофей Евстафьев пожелал учиться инженерному искусству и был отдан в Амстердаме вместе с солдатом Анисимом Моляром учиться «фейземакельского дела» — устройству водяных мельниц и водоподъемных сооружений, а по отъезде посольства из Амстердама остался там «для ученья шурупного дела». За обучение он получал особое жалованье[487]. В Амстердам к посольству из Москвы приехали Яков Брюс, проходивший потом в Англии курс математических наук, и та таинственная знатная особа, которая оставила после себя записную книжку о путешествии. Наконец, появилась в Амстердаме также во время пребывания там посольства довольно обширная группа учеников иного социального положения, чем указанные выше: посадские люди и уездные крестьяне из Архангельска и Холмогор, посланные в Голландию также для «учения морского ходу», т. е. для усвоения голландских приемов мореплавания. Они прибыли в Амстердам с родины морским путем на голландских кораблях «и были у голландцев в службе», вероятно, во время этого плавания проходили практический курс обучения. В Амстердаме одни из них жили на квартирах у голландцев, другие помещались в палатке у посольского двора. Все получали от посольства кормовые деньги. Некоторые оказались знающими портняжное мастерство и зарабатывали деньги, обшивая посольских людей, один был шапочник и делал шапки карлам. Из Голландии они были отправлены частью в Архангельск, частью в Нарву с транспортами нанятых в Голландии на русскую службу иноземцев[488].

Несколько позже Великого посольства, 22 июня 1697 г., выехал за границу с небольшой свитой в путешествие в Италию и на остров Мальта боярин Борис Петрович Шереметев, ранее бывший за границей в посольстве в Вене. Цель его путешествия, как он сам пишет, была также образовательная: «видение окрестных стран и государств и в них мореходных противу неприятелей креста святого военных поведений». Боярин путешествовал более полутора лет и вернулся в Москву 10 февраля 1699 г., получив звание мальтийского рыцаря: «военного кавалера мальтийскаго свидетельствованного» — и истратив на путешествие из собственных средств 25 550 руб. для «чести и славы имени царского величества и в память своей Шереметевых фамилии». Это путешествие подробно описано в составлявшемся кем-то из его свиты журнале[489].

С 1698 г. с возвращением царя в Москву начались снова отдельные командировки молодых людей за границу для обучения. 1 октября 1698 г. подал челобитную дьяк Посольского приказа Иван Волков об отправке сына его Григория для науки за границу. Григорий учился, как пишет его отец, в школе у учителей иеромонахов, у Аникия и Софрония — «по латине и по италиянски и дошел во латинском учении близ того, како бы начать ему учение дохтурское». Волков поэтому и просил отпустить его сына для докторского учения в Италию в Падую, дав ему для науки жалованье. По челобитной в Посольском приказе была сделана выписка, в которой указан предыдущий случай такой же отправки Петра Посникова. Посылка на медицинский факультет Падуанского университета после окончания курса в Московской академии братьев Лихуд могла, таким образом, стать обычаем. Просьба Ивана Волкова была уважена; сына его велено было отпустить в Италию, выдав ему 1000 ефимков на расходы по обучению и на содержание. Летом 1699 г. дьяк Иван Волков сам уезжал в Голландию в посольство с А. А. Матвеевым. Ему разрешено было захватить с собой туда двух других своих сыновей Бориса и Петра, которым по именному царскому указу от 26 июня 1699 г. велено было быть в свите Матвеева на правах дворян и, будучи при том посольстве, «учиться неотложно, где пристойно, с великим прилежанием латинского и немецкого и иных языков и наук»[490]. В Гаагу приехал к отцу из Падуи и Григорий. Доктора из него почему-то не вышло. Отец весной 1701 г. отправил его и второго сына Бориса в Париж, где они обучались математическим наукам и языкам. Они вернулись в Москву из Парижа в конце 1704 г. Григорий показал о себе в Посольском приказе, что он, «будучи за морем (!) во Французской земле», учился «математических разных частей к инженерству надлежащих: фортификации, геометрии, арифметики, географии, архитертуры гражданские, меканики, навигации и прочих», а из языков «французской и италианской знает и с тех языков на руской и с руского на те языки перевесть совершенно может, латинского языка умеет довольно и отчасти немецкого и английского; к тому ж реторики и философии слушал». Борис учился в Париже геометрии, географии, воинской архитектуре, знает французский язык и может свободно переводить с французского на русский, говорит