положения космографии, элементы грамматики. Все же эти новые книги были первыми признаками того поворота на новый путь в деле книжного просвещения, который был сделан Петром, поворота от церковной литературы к научному знанию. За этими первыми опытами станут год от года в возрастающем числе появляться переводы более серьезных руководств по научным знаниям, охватывая все более широкий круг знаний, и совершенно верно «Поденная записка» говорит, что тогда «начали многие книги переводить и печатать инженерские, артиллерийские, механические и прочих художеств, также и исторические и календари». Начало появления такого рода книг относится именно к 1699 г.[474]

Посылка русских людей за границу

Одним из путей к просвещению русских людей была посылка их для этой цели за границу. «Поденная записка» относит начало таких посылок также к тому времени, о котором у нас идет речь, когда в Москве заводилась математическая школа и когда начали переводиться и печататься новые книги, но дает указание времени только приблизительное в общих выражениях, не относя начало посылок русских людей за границу именно к 1699 г. «Того же времени, — гласит текст „Поденной записки“, — государь дал позволение всем своим подданным ездить в иностранные европейские государства для обучения, которое прежде было запрещено под казнию, и не точию позволил на сие, но еще к тому их и понуждал»[475]. Первый случай такого разрешения на выезд за границу с научными целями относится еще к 1692 г. То была посылка в Падуанский университет знакомого уже нам Петра Васильевича Посникова. Сын старшего дьяка Посольского приказа Василия Тимофеевича Посникова, Петр Васильевич отдан был учиться в Москве в академию братьев Лихуд, где находился в 1687–1691 гг. Что Посников проходил там курс весьма успешно, видно из того, что его включали в группу наиболее выдающихся студентов, которые на праздники Рождества Христова и Пасхи во главе с начальниками академии Лихудами должны были являться к патриарху с поздравлением и произносить речи на латинском и греческом языках. К этой группе вместе с П. В. Посниковым принадлежали также студенты: князь Алексей Борисович Голицын, сын князя Бориса Алексеевича, далее И. Мусин-Пушкин, впоследствии бывший начальником Монастырского приказа, Т. и П. Савеловы и Ф. Поликарпов, впоследствии справщик и директор московской типографии. Патриарх поздравителям дарил золотые, и по записям этих раздач видно, что Посников последовательно получал 1, 2 и 3 золотых — значит, успешно переходил с курса на курс. По окончании курса в академии он, нося чин стряпчего, по просьбе отца и, вероятно, по побуждению Лихудов, был послан в Италию в Падуанский университет, воспитанниками которого были сами Лихуды и который тогда славился своим медицинским факультетом. Приказ о его командировке состоялся 3 марта 1692 г. Как значилось в официальных документах Посольского приказа, он был послан «в Потавскую академию для совершенной дохтурской науки». В Падуе он приобрел не одну, а две ученые степени, стал доктором не только медицины, но и философии. Он потом довершал свое образование в Парижском и Лейденском университетах, во время пребывания Великого посольства в Голландии был при Петре в Амстердаме и Лондоне и своими знаниями в естественных науках и в медицине оказывал царю услуги в приобретении естественно-научных коллекций и в производившейся тогда посольством закупке лекарств, а затем благодаря знанию языков был привлечен к участию в работах Карловицкого конгресса, где очень помогал П. Б. Возницыну. В дальнейшем он был посылаем за границу с дипломатическими поручениями[476].

К тому же 1692 г., когда был отправлен Посников, относится и второй случай заграничной командировки с научной целью. 19 июля этого года был отпущен «для науки в Прусскую землю», как значится в записи Посольского приказа, сын П. И. Гордона, поручик Федор Гордон[477]. В дневнике П. И. Гордона есть заметки, что 22 июля царь, уезжая в Переславль, приказал выдать сто рублей на дорогу Федору Гордону и что 29 июля старый Гордон провожал сына до села Никольского[478]. С тех пор случаев посылок молодых людей за границу для науки не встречаем до конца 1696 г.; зато с этого времени такие посылки приобретают массовый характер. 22 ноября 1696 г. был объявлен указ, которым «стольникам обеих комнат, — т. е. комнатным стольникам обоих государей, Петра и покойного Ивана Алексеевича, — сказано в разные государства учиться всяким наукам». В список таких стольников включено было 67 имен, но шестеро из них потом были включены в состав Великого посольства, так что по указу 22 ноября за границу должен был отправиться 61 человек, из них 39 в Италию и 22 в Голландию и Англию. За исключением одного, отнесенного в списке также к стольникам: бомбардира Ивана Гумра (Гумерта?)[479], все это были члены виднейших аристократических фамилий. Из 60 стольников 23 человека носили княжеские титулы: князь Б. И. Куракин, трое Голицыных, и между ними князь Дмитрий Михайлович, князья Григорий и Владимир Долгорукие, двое князей Хилковых, князья И. Гагин, Давыд Черкасский, И. и Ф. Урусовы, Андрей Репнин, Ю. Трубецкой, Я. Лобанов, С. Козловский, А. Прозоровский, И. и Т. Шаховские, М. Оболенский, Ф. Волконский, Лев Шейдяков. Из нетитулованных фамилий были представлены Шереметевы, Бутурлины, Ржевские, Измайловы, Салтыковы, П. А. Толстой и др. В начале января 1697 г. Петр составил этим стольникам инструкцию: «Статьи последующие учения морского флота», в которой заключалась программа занятий навигацией (карта, компас и управление судном) и корабельной архитектурой. В изучении этих наук они должны были взять от иноземных учителей надлежащие свидетельства. Мало того что эти стольники ехали за границу на свой счет, на них возложена была еще обязанность: к каждому из них было прикомандировано по солдату, которого стольник должен был везти на свои средства за границу и там обучить таким же морским наукам. Таким образом, в 1697 г. отправлялись для науки за границу 122 человека. Зимние месяцы давались им на сборы, конец февраля 1697 г. был назначен последним сроком их отъезда: «с Москвы ехать им сим зимним временем, чтоб к последним числам февраля никто здесь не остался» — приказ, из которого видно, насколько командировка имела принудительный характер.

В действительности стольники выезжали в далекий путь, когда кто успел собраться: одни уезжали в начале января, иные затянули отъезд до июля. «Ежедневно, — писал в Вену цесарский резидент Плейер 8 июля 1697 г., — уезжают отсюда в Голландию, Данию и Англию молодые люди, которым под страхом потери земель и имущества велено ехать на собственный счет, и никто не может возвращаться без свидетельства об оказанных заслугах»[480]. За границей командированные стольники пробыли более года; из отписок П. Б. Возницына мы видели, как некоторые из них, окончив курс в Венеции, проезжали, возвращаясь домой, через Вену. Некоторых из прикомандированных