— Это не важно. В Огайо у полковника власти не будет.

— Ты его недооцениваешь.

— Короче говоря, суть в том, что с тобой у нас куда больше шансов оказаться там.

— Суть в том, что я на это не подписывался. — Киндл поднял камушек и бросил во тьму. Тот сразу скрылся из вида. — Так или иначе, я никогда не хотел жить в Огайо. Вот что я тебе скажу. Как-то раз я ходил через долину Титкомб — это в горах Уинд-Ривер. Мне было тридцать три, казалось, что это глубокая старость. К востоку от долины — пик Фримонт. К северу — гора Сакагавея. Самая высокая точка долины и всего Вайоминга — пик Ганнет. Лес там уже не растет. Только ледники, как голубые ледяные реки. Так красиво, что глазам больно. Я переночевал там. Когда уходил, дал себе слово, что вернусь, прежде чем умру, и еще раз взгляну на всю эту красоту. Пока не довелось.

— Том…

— Мэттью, я знаю, что тебе меня не понять. Ты счастлив в окружении людей. Тебе в радость помогать им. Это похвально. Но я не такой. Мне лучше в горах. Уинд-Ривер, Тетоны, Бертус — не важно.

Мэтт представил, как этот сильный, жилистый пожилой мужчина выживает один в дикой местности.

— Сломаешь ногу, — сказал он, — помочь будет некому.

— Мне не улыбается умереть в одиночестве. Да и кому улыбается? Но выбирать не приходится. В конце концов, разве не все мы умираем в одиночестве? — Он пожал плечами. — Раньше здесь жили шошоны и арапахо. Может, кто-то еще остался.

— А в Огайо… — попытался вставить Мэтт.

— В Огайо только люди. Люди и «помощники». Это совсем другая история. Как по мне, Мэтт, у нас только два пути. Первый: Странники сваливают и оставляют нас одних, без «помощников», без электричества, если только мы сами не научимся его добывать. Со временем планета вновь будет заселена и повторится то же самое. Второй: они устраивают для нас Эдемский сад, как и обещали, безопасное, защищенное место, где вдоволь еды и существует контроль рождаемости. Может, это не так уж плохо. Но подумай: учитывая возможности Странников, нельзя ли считать их богами? По-моему, по людским стандартам последних лет — вполне. Тебе хочется жить рядом с богом? С настоящим, который каждую ночь появляется в небесах? Богом, который посылает дождь, помогает всходить посевам, исцеляет больных детей? Какими мы станем через десять лет? А через тысячу? Может, в нас останется не больше человеческого, чем в тех, кто скинул свою кожу. Может, даже меньше.

— Все не обязательно будет так.

— Ну да. Или будет.

Мэтт снова устал. В последнее время он либо грустил, либо уставал, как бы обменивая одно на другое. С тех пор как ушла Рэйчел, он перестал грустить и каждый день чувствовал себя утомленным.

Возможно, Киндл был прав и их ждала участь своего рода домашних животных. Кто знает, какие темные чудеса Земля породит через сотню или тысячу лет. Скажем, люди будут делиться на два вида: дикие и домашние.

— А с Эбби ты говорил? — спросил он.

— Ты имеешь в виду, сообщал ли я ей о своем решении? Нет. Думаю, скажу перед тем, как уходить. Скажу и сразу уйду. Чтобы у нее не было времени винить себя.

— Она все равно станет это делать.

— Может быть.

— Для нее это станет ударом.

— Она и не такое проходила. Черт, я не так уж много значу для Эбби Кушман. Так, подвернулся под руку. Будь она лет на пятнадцать моложе, скорее с тобой бы замутила. Вам обоим позарез нужно кого-то лечить. Родственные души. В Огайо ей будет хорошо.

— Вот так просто?

— Ни капли не просто, Мэттью. Эбби была добра ко мне. Ты тоже.

— Ты с лихвой нам отплатил.

Киндл посмотрел на звезды и почесался.

— Пора возвращаться, пока Джоуи на стенку не полез. Я доеду с вами до Ларами, — сказал Киндл. — Там развернусь.

— Тяжело нам будет. Одним противником Тайлера меньше.

— Повторяю: я на это не подписывался.

Во взгляде Киндла, который Мэтт разглядел сквозь темноту, читалось: «Теперь отдувайся сам».

Утро выдалось ясным и прохладным. Завелись моторы, фургоны двинулись в путь, отбрасывая длинные тени на заросли колючки.

Ведя караван через просторы Вайоминга, полковник Тайлер первым увидел новое чудо.

На горизонте виднелся тусклый голубой купол, слишком симметричный, чтобы быть творением природы. Верхушка его была белоснежной, как у горы.

Он был рукотворным. Невероятно огромным. Чудом инженерной мысли, заставляющим померкнуть все прежние творения рук человеческих.

Он спокойно и величаво маячил в голубой дали.

«Это космический корабль, — шепнула Тайлеру Сисси. — Он увезет мертвых».

Тайлер смутно вспомнил, что слышал об этом во время Контакта и по радио. Почти разумная гигантская штуковина, в которой разместятся души переселенцев и миниатюрная копия Земли. Элизий, мир, где не ведают зла.

Голос Сисси звенел в ушах.

«Нужно посмотреть поближе. Хотя бы ненадолго заглянуть туда».

Даже Сисси была взволнована.

Роза Перри Коннор всегда хотела летать.

Она росла привязанной к земле. Никогда не покидая свой район типовой застройки в Южной Калифорнии, в детстве Роза каждое лето исследовала бетонные ливневые коллекторы, недостроенные дома и редкие апельсиновые сады соседей. Она обожала читать и запоем поглощала сказки, книжки о приключениях близнецов Бобзи[37], энциклопедию «Что есть что?» старшего брата. Среди прочего Розе попался том, посвященный авиации, который пробудил в ней неослабевающую любовь к полетам.

В пропитанном выбросами нефтеперерабатывающих заводов воздухе Ориндж-Каунти часто летали пассажирские и военные самолеты и вертолеты. Всякий раз, когда над головой пролетал один из них, Роза останавливалась, вставала по стойке смирно и вытягивала шею, приложив руку ко лбу, как при воинском приветствии, чтобы прикрыть глаза от солнца.

— Эф — сто четыре, — объявляла она вслух. Или: — Кажется, Дуглас-восемь.

Она могла отличить любой самолет по силуэту и даже по инверсионному следу. Дотошная во всем, она знала назубок историю авиации и космонавтики от братьев Монгольфье до ракеты «Атлас».

Друзья не разделяли ее увлечения, а родители о нем даже не подозревали. Отец Розы разрабатывал микросхемы. Мать играла в бридж с подругами, кожа которых от загара напоминала покрытие старых диванов, а мышцы челюстей, когда они смеялись, напрягались наподобие канатов. Роза представляла, как за штурвалом «фоккера» расстреливает пикники и вечеринки родителей. Никаких больше дышащих перегаром толстяков в деловых костюмах, никаких больше дамочек в пастельных шортах, томно потягивающих мартини. Она будет выше всего этого.