class="p1">Тогда он рассмешил Евгению. И сейчас не к месту серьезное, даже сердитое лицо вызывало смех.

«Отшельник» продолжал молчать, и Евгения, вздохнув, отвернулась. «Он, наверное, тоже надеялся никого не встретить», — подумала она, прощая его бестактность.

Не оборачиваясь, она поднялась на пирс, прошла в самый конец.

Ветер продолжал чертить узоры на воде, толкал в спину. В начале редко, затем все чаще стал срываться дождик. Одной рукой Евгения держалась за ограждение, другой придерживала шапочку. «Ну и пусть, — упорствовала она, — пусть разверзнутся все небесные хляби и льет как из ведра. Я не отступлю».

Волны неслись на пирс, терлись о сваи у самых ног. Евгения представила, что она на носу корабля, и только от нее зависит, выйдет он благополучно из бухты или сядет на мель. Войдя в роль, она уже хотела подать команду, но вместо этого испуганно вскрикнула. «Отшельник», неслышно подойдя, словно вырос из-под земли, точнее, воды.

Евгения не успела ничего сказать, как он коротко обронил:

— Ну что, впередсмотрящая?

Она невольно улыбнулась. Уж очень похожим было сравнение.

На вид ему было лет тридцать или чуть больше. Печальные, слегка навыкате глаза выделялись неяркой синевой на бледном продолговатом лице. Темная прядь волос выбивалась из-под берета на выпуклый лоб. Кончик языка лизал такие же бледные, как и лицо, губы, и Евгения подумала, что они неминуемо обветрятся.

Он пришлепнул чудом державшийся берет и безо всякого предисловия стал расписывать преимущества вида на море с волнолома.

— Заметили? Когда долго смотришь на воду, создается впечатление, что мы плывем. Но пирс не сплошное сооружение, как волнолом. Там-то действительно чувствуешь, что он рассекает волны, особенно, когда море неспокойно… Кроме того, — убеждал «отшельник» изумленную Евгению, — пирс ближе к скале, и коробки домов не видны боковым зрением, а это многое значит. Представьте, насколько притупится ощущение скорости, когда исчезнут деревья у дороги. Так что не понимаю, почему вы отдали предпочтение этому настилу?

Евгения растерялась.

— Я не отдаю предпочтение ни тому, ни другому, просто захотела… — У нее едва не сорвалось, — уйти от вас. — Просто так получилось, пирс ближе, — с облегчением закончила она.

— Правда-а? — доверчиво протянул неожиданный собеседник и так благодарно улыбнулся, что Евгении стало совестно за свою неискренность.

Он долго стоял с непогасшей улыбкой.

— Меня Вячеславом зовут… На работе. А дома просто Славой. Я конструктор. — Помявшись, добавил смущенно: первой категории.

После ужина Евгения увидела его на танцах.

Вячеслав и раньше наведывался в небольшой зрительный зал, где на время танцев стулья сдвигали к стенам. Но, как и большинство, не принимал участия, а лишь наблюдал. В тот раз администрация пригласила оркестр дома отдыха, что примыкал к санаторию. А всегда обходились собственными силами: кто-нибудь сыграет на баяне, кто-то споет, крутили пластинки.

Массовик Володя в честь знаменательного события облачил себя в ослепительно белые брюки и такую же рубашку. Евгении нравилось танцевать с ним. Учитывая возраст отдыхающих, Володя чаще всего заказывал музыкантам танго и вальс-бостон.

После антракта он, как всегда, вышел на середину зала и зычно объявил:

— Прощальный кефирный вальс! — Володя выждал многозначительную паузу. — Танец с условием. Кто кого приглашает, тот того и провожает.

Автором условия был сам Володя и очень гордился своей изобретательностью. Заключительный танец назывался так потому, что в это время начиналась раздача кефира, и все мероприятия, по указанию главврача, прекращались.

Массовик вдохновенно вальсировал с незнакомой дамой, и Евгении пришлось занять место среди зрителей. Недалеко находился Василий Николаевич, но она постеснялась его пригласить.

— Вы разрешите? — Вячеслав выжидательно смотрел на нее.

— Да, конечно, — с таким видом согласилась Евгения, словно и не ожидала ничего другого.

Танцевал Вячеслав неважно, к тому же скоро запыхался. Евгении пришлось самой вести его, медленно кружась.

— У нас с вами непонятно что получается, — не удержалась она от реплики.

Вячеслав смущенно полез за платком, выронил расческу с ключом.

— Как вас лучше величать? — спросила Евгения. — Славой или Вячеславом?

— Славой лучше, — простодушно ответил партнер и увязался следом пить кефир.

«А что, — рассуждала позже Евгения: этот недотепа как раз то, что нужно. Не нахал, и собой ничего… Лучше не придумаешь, — загорелась она. — Славик будет ходить за мной как на привязи, и „компашка“ ахнет, глядя на прирученного „отшельника“».

3

Моросящий два дня дождь наконец прекратился. В сером небе проглянули долгожданные голубые прозоры. Санаторий пришел в движение. Отдыхающие радостно распахивали окна, хлопали балконными дверьми, оживленно переговаривались.

За время ненастья Евгения видела Вячеслава лишь в столовой. Конструктор, по своему обыкновению, машинально жевал, читая газету. Признаться, у нее не возникло никакого желания заговорить с ним. Но компания… И так Борис донимает расспросами.

Встретилась она с Вячеславом случайно вечером того дня. Он откуда-то возвращался, прижимая к груди кошку.

— Мурка опознала, — возвестил Вячеслав, не отвечая на приветствие. — Знает, когда я возвращаюсь из кино.

— Вы бываете в кино?

— Днем. Позже, к сожалению, стерео не показывают.

— В этой дыре стерео? — удивилась Евгения.

— Даже бесплатно. — Он выпустил кошку. — Ступай. Мне еще надо к невесте.

— Какой невесте? — невольно вырвалось у Евгении.

— Да вот же она. — Вячеслав указал на статую девушки в купальном костюме. — Не ругается, не заносится, плюс ко всему обходится без косметики.

«Он, оказывается, юморист», — приятно отметила про себя Евгения.

— Может, к морю? — предложил Вячеслав.

Они спустились по крутому откосу на небольшую террасу, огражденную сеткой от пляжа.

Под ногами дрожало… Евгения представила жуткую картину: выступ отрывается в черную гудящую бездну. Она боязливо прислушалась к шуму перекатываемых камней. Как страшен и неприятен он.

Вячеслав вдруг увлек ее от сетки.

— Смотри внимательно на воду, — бесцеремонно перешел он на «ты». — Луна сейчас в зените, море вздыблено. И от буев пролегла лунная дорожка. При сильной волне она будто распадается на отдельные квадраты. Каждый из них похож на гонимый к берегу плот или упавший с небес ковер-самолет.

Евгения мало что поняла.

— Я близорука. Очки…

— Какие очки, — перебил Вячеслав. — Люди бывают слепы и с ястребиным зрением.

После вспышки говорливости он надолго умолк, отвернулся.

Евгения негодующе переминалась с ноги на ногу.

Вячеслав наконец шевельнулся, кивнул на другой берег бухты.

— Светящаяся вывеска и есть стерео. Хочешь, завтра вместе сходим?

— То вывеска магазина.

— Ты хорошо ориентируешься, — ничуть не смутился Вячеслав.

Не догадываясь помочь ей, неловко карабкался по склону, пачкая пальто. Евгения определила его, с победным видом протянула руку.

— Вот спасибо, — воспользовался услугой Вячеслав.

Евгения не на шутку рассердилась. Или он простофиля, каких свет не видывал, или просто болван, так и не научившийся вести себя с женщиной.

— Ключи не потеряйте, — пренебрежительно бросила