В то время, когда среди студентов шло пылкое обсуждение этой статьи, парень, с которым Доун оказалась в постели, быстро излился в неё и собрался было уходить. Доун холодным тоном приказала ему долизать её до оргазма, в противном случае она пригрозила, что обвинит его в date rape. Парень испугался и морщась, но исправно выполнил её приказ. Уходя, он выкрикнул: «Я знаю, это ты написала статью про date rape!»

Доун молча улыбнулась ему в злые глаза и закрыла за ним дверь.

С любимым мужем Доун не пользовалась шантажом. На второй год их брака Доун, привычно голодная, обращалась поздно вечером к мужу, сидящему у телевизора:

– Я иду спать, – говорила она, поднимаясь с дивана.

– Иди, я скоро приду, – заверял муж.

– А ты меня не проводишь?

– Зачем?

– Чтобы я с лестницы не упала.

Муж нехотя вставал, с трудом отлепляя глаза от экрана, и провожал жену в спальню. Он подводил Доун к кровати и собирался уходить.

– А ты с меня юбку не снимешь?

– Зачем?

– Да она узкая, мешает.

Муж послушно снимал.

– А свитер не поможешь снять? – не унималась Доун.

– А зачем? – уже подыгрывал муж.

– В нём лежать нельзя – сваляется.

Доун поднимала руки вверх, хотя её капитуляция уже давно произошла. Муж стягивал с неё свитер.

– А ты мне колготки не снимешь?

– А что, они тебе мешают?

– Жмут в бёдрах очень.

Муж стаскивал.

– Ну, я пошёл…

– Куда? Останься, побудь со мной.

– Тебе бы только из меня всю энергию выжать, – уступал муж и начинал раздеваться…

Однако далеко не всегда Доун добивалась своего, а если и добивалась, то часто жалела, что только завелась напрасно.

Когда в разговорах с женщинами затрагивалась тема секса и Доун невзначай, без применения к себе, чисто теоретически упоминала множественных одновременных любовников, у женщин на секунду перехватывало дыхание, а потом они взрывались деланным возмущением и называли это противоестественным. Тогда Доун высказывала общие возражения, состоящие в том, что в природе нет неестественного, а само существование какого-либо явления уже делает его естественным по определению. Неестественным человек решил называть то, что представляется ему опасным для его благополучия. Посему, аргумент неестественности лишён смысла, а единственный неопровержимый аргумент – это своё собственное желание, одним из способов подавления которого как раз и является обвинение его в неестественности.

После такой философской тирады одна женщина призналась, что была однажды на оргии, но пошла туда только для того, чтобы удовлетворить желание своего возлюбленного.

– Ну и как, понравилось? – живо поинтересовалась Доун.

– Я это делала только для любимого, – смущённо повторила женщина.

Тогда Доун уточнила:

– То, что ты это делала якобы только для своего любимого давало тебе право предаваться ебле без угрызений совести и, небось, ты говорила себе, что делаешь это не для своего наслаждения, а во имя любви.

Женщина зло сверкнула глазами, встала и ушла.

* * *

Когда Роберте стукнуло четверть века, она вконец отчаялась от неизбывности одиночества и ответила на призывы к переписке тюремных заключённых. С одним, осуждённым за изнасилование, она особо сблизилась с помощью почты и телефона. То, что Ник, – так звали нестрашного преступника, – был осуждён за изнасилование, только радовало Роберту, так как она никогда мужчинам не сопротивлялась, а потому насилие ей не грозило. А если у Ника имелись обострённые и агрессивные сексуальные желания, то она только того и хотела.

Насильник Ник был на десять лет старше Роберты, и сел он в результате date rape – девица, с которой он переспал по пьянке, протрезвела и задним числом передумала отдаваться, в силу чего пошла каяться в полицию. Так как любовник был значительно старше своей подружки, которой только что исполнилось 18, то его злорадно и единогласно признали виновным и дали пять лет.

Переписка между Робертой и Ником была страстной, как и всякая переписка разлучённых в похоти людей.

Роберта встречала долгожданного узника у ворот темницы. Рядом поджидал белый лимузин, который она наняла на полдня.

После двух дней, проведённых с Робертой в постели, освобождённый Ник женился на ней, делая это исключительно из чувства благодарности. Стоит ли говорить, что Роберта не была женщиной его мечты. Однако это не помешало им сварганить двойняшек, которые сделали их жизнь осмысленной нескончаемыми заботами. Тучная Роберта после родов так и не пришла в себя, дородовую, а осталась в значительно тяжелее, чем до родов, весе.

Ник давно не прикасался к Роберте и смотрел на жену, как на домашнее животное, которое утепляет твою жизнь, которое кормят, но которое не ебут.

Роберта не заботилась своим весом и продолжала год от года неуклонно толстеть. Для неё лучшим отношением к своему телу было – не смотреть на себя в зеркало и не вставать на весы.

У Роберты вырос такой большой живот, что при ходьбе она им виляла, как задом. Некоторые даже говорили: размахивала животом.

Роберта ещё до замужества пугала своими размерами и часто, чтобы мужчина пришёл на свидание, за день до встречи звонила ему и спрашивала, не будет ли он возражать, если с ней на свиданье придёт её красивая подруга. Ни один мужчина не возражал против красивой подруги и являлся на свидание как штык. Но Роберта приезжала одна, объясняя, что у подруги начались менструации и что она обязательно придёт с ней в следующий раз. Большинство мужчин, увидев Роберту без подруги, соглашались её ебать – уж раз пришли, так не уходить же попусту, но чаще всего просто вытаскивали член для оральных услуг.

Так было до замужества. После свадьбы Роберта не изменяла мужу из страха потерять его, единственного постоянного мужчину в своей жизни, отца своих обожаемых детей.

Роберта была осчастливлена тем, что муж её был отчаянным футбольным болельщиком, причём он изучал историю футбола, смотрел старинные матчи, читал биографии знаменитых футболистов. Роберта придумала покупать для мужа видеозаписи важных футбольных матчей. Лёжа в кровати, она включала очередное футбольное видео, глаза мужа сразу приклеивались к экрану, и он впадал в состояние транса. Роберта приводила ртом хуй мужа в рабочее состояние, взгромождалась на него спиной к мужу, чтобы можно было наклониться и не заслонять собой экран телевизора. Муж увлечённо смотрел футбол и не кончал по часу. Что Роберте и было нужно.

Её забавляла мысль, что, когда женщина во время ебли смотрит телевизор, то мужчина оскорбляется из-за того, что она к нему безразлична. Роберта же была только счастлива, что муж увлечённо смотрит телевизор и не спихивает её со своего хуя, который, казалось, возбуждается не от Роберты, а от ожидания очередного гола.