– Я тоже, – ответила Фарух-Лейн.

Лилиана вздохнула.

– И это не последний раз.

С домом было что-то не так, когда Джордан вернулась.

Она не могла понять, в чем дело. Возможно, подумала она, что-то странное было в ней самой. Дом выделялся на фоне оригинального садового освещения и разросшегося сада, как всегда на закате. Окна, выходившие на улицу, были темными; те, что смотрели в другую сторону, представляли собой квадратики света. Свет падал на задний двор сквозь большую стеклянную дверь, через которую Хеннесси некогда загнала внутрь «Лексус».

Диклан открыл перед Джордан дверцу машины. Оба стояли возле его скучного «Вольво» и, прищурившись, смотрели на дом. Если Диклан и подумал, что дом громаден, он ничего не сказал. Он вообще ничего не говорил.

Все выглядело как обычно, но…

«Что-то не так», – подсказала голова.

– Ты выглядишь получше, – сказал Диклан.

– Приступы продолжаются недолго.

Джордан не смотрела на него. Он не смотрел на нее.

Диклан окинул взглядом подъездную дорожку, словно она его беспокоила. Он бессознательным движением потер грудь. И наконец спросил:

– Ты дойдешь сама?

– Да, чувак, – ответила она с улыбкой. – Прости, я оставила кофе у тебя на чердаке. Забыла.

– Я привезу.

Будь это кто-нибудь другой, Джордан подумала бы, что сейчас они поцелуются. Но изменившееся лицо Диклана в ту секунду, когда он понял, что она сон, вроде как лишило ее уверенности. Он знал, кто она такая, и не удивился, а разочаровался. Для него она была Джордан Хеннесси… а потом оказалась чем-то другим. Чем-то меньшим. Джордан подумала, что потом, наверное, испытает какие-то чувства по этому поводу. А теперь всё казалось странным, и только. Поэтому она просто подняла руку, и они стукнулись кулаками.

– Спасибо, что подвез.

– Ага, – сказал Диклан.

Она не поняла, что это значит. Но он стукнулся с ней костяшками, а затем залез в машину. Он продолжал сидеть там, когда она подошла к двери.

Джордан вошла.

Внутри ощущение странности еще усилилось. На лестнице свет не горел, что было нормально в это время суток, если Хеннесси отсутствовала. Остальные девочки, видимо, разбрелись по дому. Но Джордан не сразу нащупала выключатель.

Она не понимала, почему так дезориентирована. Из-за того, что она сон? Да?

Она провела пальцами по стене, ища выключатель.

Где-то далеко в доме играла музыка. На кухне или в гостиной. Ритм пульсировал. Кто-то выкрутил звук на максимум.

Джордан продолжала искать выключатель.

Электрический ток заставил ее отдернуть руку.

Нет.

Не ток.

Она задумалась, что такое почувствовала. Не боль. Не электрический разряд. Просто странное ощущение, когда внезапно натыкаешься на что-то мокрое.

Мокрое?

Джордан поднесла руку к глазам. Сон прорвался: деревья, крылья, огонь, темнота. У нее на пальцах правда было что-то темное?

Да нет, она ошиблась.

Музыка играла так громко. Почему так громко?

Касаясь рукой стены, Джордан пошла по коридору и споткнулась. Кто-то оставил сумку прямо на полу. Она была тяжелая и теплая.

Она внезапно коснулась ноги Джордан.

Джордан глотнула воздуха, и оказалось, что это не сумка, а Тринити.

Она лежала, изогнувшись, и на груди у нее было темное пятно, такое же, как на одной из абстрактных картин Диклана. Тринити выпустила ногу Джордан и поднесла палец к губам. «Ш-ш». Рука безвольно упала на пол.

У Джордан заколотилось сердце.

Она оглянулась и поняла, что сырость на стене была еще одним темным абстрактным пятном, которое тянулось до того места, где лежала Тринити.

Джордан опустилась на корточки рядом с ней, но Тринити уже умерла.

Вот так, взяла и умерла.

«Держись, Джордан».

Она поползла дальше, в гостиную. Хотя лампа там тоже не горела, было видно чуть лучше, потому что через огромные окна проникал свет снаружи. Громадный мольберт, на котором стояла «Мадам Икс», был перевернут, и его ножки торчали врозь, как у упавшего жирафа. Музыка здесь раздавалась громче, слышались гулкие басы.

«О боже, о боже».

В гостиной была Бруклин. Она лежала на кушетке, с темной дыркой от пули между глаз и еще одной – в шее.

Тошнота и сон охватили Джордан. Она покачнулась, расставив руки в поисках опоры и ничего не найдя.

«Держись».

Она привалилась к кушетке и постояла, пока голова не перестала кружиться, а затем миновала гостиную и вышла в коридор. Мимо кабинета, через большую пустую переднюю.

Она бы прошла мимо двери, ведущей к спальням, если бы не заметила, что ручка полностью оторвана. Слегка толкнув дверь, Джордан зажала рот ладонью. Мэдокс. Это, несомненно, была Мэдокс – она опознавалась по волосам, но лицо отсутствовало.

Джордан села на корточки, прижав костяшки пальцев к зубам. Она кусала их и тихо всхлипывала, пока боль не заставила ее сосредоточиться. Тогда Джордан почувствовала, что слишком часто дышит и что у нее кружится голова.

Она заставила себя вспомнить, что застала Тринити живой – может быть, и Джун тоже не умерла. Она заставила себя встать. Заставила себя направиться – еще осторожнее – по коридору, в сторону музыки.

Звук шел с кухни, где горел свет. Колонки стояли во всех комнатах, так что включить звук можно было в любой. На кухне он буквально ревел.

Джордан едва расслышала крик Джун:

– Ложись!

Ни о чем не спрашивая, она упала, и в ту же секунду грянул выстрел. Отползая за кухонный стол, она мельком успела заметить незнакомого мужчину.

Музыка гремела. Мелькание теней сбивало с толку, мешая понять, не пытается ли кто-то обойти стол.

Джордан подползла к краю – не было смысла двигаться тихо, оглушительная музыка заглушала все звуки – и осторожно выглянула.

Грянул выстрел.

Не рядом, а где-то в целом.

Джордан рискнула посмотреть через верх стола. Прямо рядом с ней стоял человек и перезаряжал пистолет. Тогда она перемахнула через стол и прыгнула на него. Джордан видела, как Джун борется с другим нападавшим.

Джордан приходилось нелегко. Для того чтобы быть хорошим бойцом, этот тип не нуждался в оружии. Он швырнул ее на спину и даже не поморщился, когда она пнула его по яйцам.

Джун закричала – пронзительно и как будто весело.

– Лежать, – сказал мужчина Джордан и стукнул ее кулаком. – Блин, а ну угомонись.