Так что мир с Фридрихом Петр заключил не только из-за преклонения перед королем. В союзе с великим полководцем он планировал разгромить Данию и вернуть принадлежавшее его семье герцогство. Исполнить мечту отца, деда и свою собственную! И, став Императором, он был на пороге отмщения и славы!

Готовясь к датскому походу, Петр поспешил осуществить воистину великие реформы. Обруганный историками и льстившими Екатерине современниками, Петр Третий за жалкие полгода своего правления сделал больше, чем все дамы, сидевшие на троне до него. И все мужчины, которые сядут на трон после него, – за исключением Александра Второго.

Главным подарком Петра Третьего России стал знаменитый «Манифест о вольности дворянства». Согласно ему, дворяне переставали быть бесправными холопами самодержцев. Они освобождались от обязательной двадцатипятилетней гражданской и военной службы. Могли уходить в отставку, свободно выезжать за границу. Только в период войн они обязаны были возвращаться на военную службу. Их запрещалось сечь, бросать в тюрьму без суда и следствия. Петр также успел выпустить целый ряд других указов, которые иначе чем революционными не назовешь. Был издан манифест об уничтожении прежнего органа политического сыска – Тайной канцелярии. Тайная канцелярия переводилась под начало Сената и становилась его подразделением. Таким образом, полиция переставала быть тайной. В манифесте была осуждена практика, введенная в оборот во времена его великого прадеда, – объявлять «Слово и дело Государево». В манифесте писалось, что «Слово и дело» служило не общественной пользе, но общественному вреду.

Консервативная часть общества пребывала в панике. Боялись ослабления власти и ее неотъемлемого спутника – страха. Страх и власть необходимы стране крепостного права, в которой приходилось постоянно подавлять крестьянские бунты.

Дальше – больше. Петр Третий издал указ о свободе вероисповедания. Теперь его подданные сами выбирали, какому Богу молиться и в какой вере состоять, хотя совсем недавно, при Анне Иоанновне, отправлялись на костер за отпадение от православной веры. Петр Третий запретил преследование старообрядцев, и бежавшие смогли вернуться на родину. Отменил он церковный надзор за прелюбодеяниями в семье: «О грехе прелюбодейном не иметь никому осуждения, ибо и Христос не осуждал». Петр освободил из крепостного рабства всех монастырских крестьян. Осуществил секуляризацию – забрал монастырские земли в государственную казну – и разрешил брать в армию детей священников… Этими указами он восстановил против себя и белое, и черное духовенство. Против него теперь была Церковь.

Петр заявил о введении гласного суда и свободного выезда за границу. Запретил одаривать сенаторов крепостными душами и землями. Излишне объяснять, как восприняло этот указ высшее русское чиновничество.

И, наконец, Петр Третий вернул из ссылок всех знаменитостей, которые когда-то блистали в Царстве Женщин и пали жертвами переворотов или опалы повелительниц. Траур по Императрице Елизавете закончился первым балом в честь освобожденных, точнее, выживших…

На этом балу появился старец – приехавший из Великого Устюга Лесток. Пятнадцать лет ссылки и нищеты – такова была благодарность покойной Елизаветы, которой лейб-медик помог взойти на престол. Но француз остается французом, пока он жив. И дряхлый больной Лесток танцевал на балу.

На бал явилась и согнутая, мычащая, безъязыкая старуха в допотопном платье. Это была вчерашняя красавица княгиня Лопухина – жертва другой красавицы, Императрицы.

Был здесь и фельдмаршал Миних. Двадцать лет – все царствование Елизаветы – великий инженер и воин провел в ссылке, сеял хлеб и картошку в промерзлой сибирской земле. В Петербурге Миниха встречали сын и внуки. Они ожидали увидеть восьмидесятилетнюю развалину. А из кареты выскочил бодрый высокий господин в нищем армяке, надетом на истрепанный мундир генерал-фельдмаршала!

Много лет не видел Петербурга Бирон, возвращенный в столицу и приглашенный на бал.

Во время бала Петр подозвал к себе обоих вчерашних врагов, велел принести им бокалы с вином. Он предложил Миниху и Бирону выпить за здоровье друг друга. Но они молча стояли с бокалами, испепеляя друг друга взглядом. Была такая ненависть в их глазах, что Император смутился и предпочел отойти. Они все так же молча отдали слугам бокалы и, повернувшись спинами друг к другу, разошлись.

Помилованные потребовали вернуть им конфискованные ценности. Им показали огромные помещения («магазины»), где все это должно было храниться. Но тщетно искали они там свои драгоценности и осыпанные бриллиантами ордена, которыми награждали их правители. После бесполезных исканий они пытались разглядеть свои драгоценные камни на камзолах новых любимцев…

Бал помилованных происходил в новом Зимнем дворце, только что оконченном Растрелли. Елизавета велела построить самое высокое здание в Петербурге. Выше разрешалось возводить лишь храмы. Императрица так и не успела переехать в новый дворец, Екатерина и Петр стали его первыми обитателями.

Совершая благодетельные реформы в духе Просвещения, наивный Петр не понимал, что почитаемый им Фридрих исповедовал идеи Просвещения как мыслитель, но не всегда следовал им как правитель. Он же захотел быть добрым просвещенным правителем. Бирон, десятилетие правивший Россией, в благодарность за свое освобождение решил дать Петру главный совет: «Ваше Величество, вы слишком добры. Здесь это опасно. Здесь надо править кнутом или топором. Только тогда все довольны».

Но Петр лишь улыбнулся. Он был уверен: он может делать все, что захочет. Может быть добрым или злым, благоразумным или безумным – он Самодержец! Он плохо знал историю страны, которой собирался править. Он не понимал, что на самом деле его власть ограничена опасным русским парламентом – гвардией, «парламентом с ружьями». И не ведал, что за незнание истории правители порой расплачиваются жизнью.

Зато это отлично понимала его жена Екатерина.

После рождения Павла отношения супругов будут стремительно меняться. Екатерина, родив сына, переживала новую любовь. Ее любовник – польский аристократ Станислав Понятовский. И Петр будто бы совершенно смирился с тем, что нелюбим законной женой…

В его сиротской жизни наконец-то также появилась настоящая любовь – Елизавета Воронцова, племянница могущественного канцлера Воронцова. Екатерина описала любовницу мужа как уродливую, глупую, надоедливую, неприятную особу. И современники подтверждают ее описание. Но у Воронцовой было одно качество, важнейшее для Петра. С нею он впервые познал, что такое быть любимым. Екатерина описывает безумную истерику Воронцовой после пустяковой размолвки с Петром. Елизавета Воронцова не могла без него… Как и он без нее.

И Петр с этого времени разрешил себе и Екатерине жить в традициях галантного века – то есть свободно. «Обманутый муж не смешон, смешон муж ревнивый» – такова одна из главных заповедей веселого века. Была и другая: «Запрещено все, что мешает наслаждению».