Через полчаса Намир сменил Таракашку, отчасти чтобы занять себя, отчасти из жалости к Дергунчику.

— И когда она успела стать такой болтливой? — спросил он тихо, как мог, вертя в руке пистолет. — На обучении из нее все клещами приходилось тянуть.

Дергунчик пожала плечами. Намир ждал насмешек, но, похоже, девушка спокойно относилась к поведению Таракашки.

— Думаю, после того, как ты ушел. Она приходит в Клуб, режется в карты. Играет из рук вон плохо. Привыкаешь.

— Жаль, я не видел, — пробормотал Намир, почти не иронизируя.

Мысли о Таракашке вернули его на Хейдорал-Прайм. Когда это было — два месяца назад? Он живо ощутил этот интервал времени. На Хейдорале еще командовал Горлан. На Хейдорале он еще не столкнулся с губернатором Челис и она еще не стала проклятием роты. Он с горечью вспоминал вылазку в ее дворец, ту роскошь, которая так раздражала Гадрена, Головню и Красавчика…

Он отошел от двери и жестом позвал Таракашку сменить его, а сам окликнул Челис и отвел ее в дальний угол. Губернатор вопросительно посмотрела на него.

— Когда вы были на Салласте последний раз? — спросил он.

Она склонила голову набок и уронила руку с планшетом:

— Почему вы спрашиваете?

— Та статуя, — сказал он. — Бюст в кабинете управляющего. Это ваша работа.

— Я несколько раз бывала здесь с визитом, когда училась у графа Видиана. — Эти слова были бесцветными и холодными, просто констатация факта. — Этот бюст — бюст Люко Урна — я подарила управляющему Люко Урну в благодарность за его помощь в воплощении моих замыслов. Он решил убрать его после моего предательства. Я вернула бюст на место.

Объяснение было вполне разумным, но Намиру чего-то недоставало. Шестеренки его разума скрежетали и клинили. Он никак не мог ухватить нужную мысль. Мужчина заговорил, понимая, что не должен так говорить, потому что это грубо.

— А Мардона-три? Накадия? Там вы тоже бывали прежде?

— Нет, — ответила Челис. — Но я помогла им стать тем, чем они являются сейчас. — Она осклабилась. — Удивлены? Я строила то, что мы теперь пытаемся разрушить. Возможно, моя связь с целями наших атак помогла прелату Верджу предугадать удар по Салласту. Очень неудачно, но именно благодаря моим глубоким знаниям Горлан поверил мне.

— Это не… — Ему пришлось заставить себя замолчать.

Она опять была права. Она всегда была права. Челис была сообразительнее его и плела разговоры как кружево. Но где-то что-то по-прежнему беспокоило его. Что бы там ни было, оно нс имело отношения к прелату Верджу.

— Насколько ваш план, — начал он, тщательно подбирая слова, — я имею в виду весь план, от Анкурала до Куата, связан с вашим желанием отобрать у Империи то, что вы ей дали? В какой степени он является просто вашей местью за то, что вам не оказали должного уважения?

Челис втянула воздух резко, со всхлипом. Намир увидел, как пульсирует жилка на ее шее. Он продолжал говорить, не уверенный в том, что сам желает себя слушать и уж тем более получить ответ.

— Вы постоянно говорили мне, что я не понимаю Империи, всего масштаба нашей операции. Ладно, вы правы. Но что изменит Куат? Если мы до него доберемся, если мы выживем и уничтожим верфи, какое это будет иметь значение для войны? Мне все больше и больше кажется, что это просто какая-то самоубийственная вендетта.

Губернатор стояла перед Намиром с суровым застывшим лицом, грудь ее ходила ходуном от сдерживаемого силой воли приступа кашля.

— Огромное, — ответила она. — Все, что мы можем сделать, будет иметь значение. Что же до моих личных мотивов, то они только мои и не имеют отношения к нашим успехам или провалам. — Она чуть поморщилась, голос ее стал тише. — Подобный вопрос вполне мог задать обычный повстанец, но от вас я ожидала большего.

Намир не ответил. Челис избавила его от необходимости отвечать. Внезапно она снова обрела уверенность, к ней вернулась та решительность, с которой она инструктировала старших офицеров или вела себя во время своей первой встречи с Горланом. Это был голос безликого очарования, и Намиру стало на удивление больно, оттого что она пытается так на него воздействовать.

— Кроме того, — продолжала она, — у меня уже есть мысль, как вытащить нас с Салласта целыми и невредимыми. Я не из тех, кто жаждет мученичества.

Их перебило жужжание в комлинке. Намир нахмурился, достал свой из кармана и сунул в ухо. Остальные последовали его примеру.

— Уходите, — хрипло шептал голос. Один из разведчиков Дергунчика. — Они прямо рядом с явкой! Уходите немедленно!

Дергунчик ударила ладонью по пульту двери и бросилась наружу. За ней тут же выбежала Таракашка. Намир глянул на Челис и вытащил ее в переулок.

Алые корпускулярные разряды из переулка осыпали искрами и каменной крошкой лицо Намира. Он попытался разглядеть нападавших, но не смог. Вместо них он увидел Дергунчика и Таракашку на лестнице в начале переулка, которые, пригнувшись, наугад палили из пистолетов. Дергунчик что-то кричала — Намир разобрал только «быстрее» и какую-то ругань.

Он потащил Челис вверх по лестнице, схватил Таракашку за руку и сунул в ее ладонь руку Челис.

— В укрытие, — рявкнул он. — Мы следом. — Таракашка было обернулась к нему, чтобы возразить. «Сосредоточься на бое!» — хотел крикнуть он, но просто выпалил: — Мы с Дергунчиком куда лучше прикроем вас.

Он действительно так считал. Таракашка, может, и была разговорчивым, надежным членом команды, пока он не смотрел, но все же стрелял он лучше. Она убежала вместе с Челис, и Намир занял ее место, стреляя туда, куда показала Дергунчик.

— На счет «три»? — сказал он ей.

Дергунчик кивнула, и после нескольких выстрелов они побежали тем же путем, каким пришли в город. Через улицу, по переулку в них летели бластерные разряды. Оглянувшись, Намир заметил блеск белой брони, но не сумел как следует прицелиться. Он яростно отстреливался одной рукой, надеясь замедлить преследователей. Куда делись Таракашка или Челис, он не заметил.