– Знаешь, дайнани, – заговорил халим, продолжая смотреть в окно, – ты первая, кто спрашивает меня об этом. Удивительно. – Он обернулся и развел руками. – Почему? – Я нахмурилась, не поняв вопроса, а Фендар продолжал: – Меня всегда удивляло, отчего никто не спрашивает, почему Курменай не похож ни на одно из поселений таганов? Почему здесь есть то, чего нет нигде больше? А ведь это начало того, почему люди начали запоминать слова, а не ирэ. – И вот теперь я окончательно превратилась в слух. – Об этом знаем и помним только мы, халимы. И то, наверное, уже не все. Мне достался хороший учитель. Он хранил у себя много шахасов, где упоминалось о большой и благословенной земле, на которой жили наши предки.

Ты спросила меня, дайнани, считаю ли я племена злом. Нет, я не считаю их злом… но считаю виновными в том, что Курменай перестал быть великим. Когда-то мы все жили в дружбе и согласии, так говорил шахасат моего учителя. Халим Дашат много раз перечитывал его, берег больше своей жизни и отдал каану, когда пришла его пора отправиться в Белую долину. Я после просил нового каана, бывшего тогда каанчи, дать мне шахасат, клялся вернуть, и каан не отказал, но… – Фендар удрученно покачал головой. – Шахасат моего учителя так и не нашли. Куда он делся, никто сказать не смог. Может, прежний каан отдал его другому халиму, а может, выбросил. Это печально. – Ученый вздохнул. – Я, конечно, записал, что помнил из рассказов учителя, но это ведь уже не то. Сколько всего я мог упустить…

– Надеюсь, что книгу отдали другому халиму, – произнесла я. – Утерять такой важный источник – это преступление.

– Истинно, дайнани, истинно, – халим вернулся к столу. Он уселся, рассеянно прокатил пальцем по столу кисть, после вернул ее на тарелочку с краской и посмотрел на меня. – Если бы я читал шахасат сам, то написал бы по памяти больше, но я лишь знал ту часть, о которой говорил Дашат. Очень печально.

Фендар замолчал, занятый своими переживаниями, однако теперь тишины не желала я. Халимом было произнесено достаточно для того, чтобы распалить мою любознательность до предела.

– Так в чем же вина племен? – напомнила я о том, что сказал Фендар.

– Это они всё начали, – ответил он. Я в удивлении приподняла брови, и халим продолжил: – Первым ушел народ, именуемый шайсы…

– Шайсы? Я никогда не слышала о таком племени.

– О них давно никто не слышал. Я знаю об этом народе по рассказам учителя. В шахасате говорилось, что они ушли к истоку Куншале. Но так ли это, не знаю. Мы никогда не заходили так далеко. А если и заходили, то об этом уже никто не помнит. Но они были первыми, кто покинул Курменай. Тот, кто писал шахасат, говорил, что была великая ссора. Но что послужило ее причиной, Дашат не сказал. Может, это осталось неизвестным, но шайсы ушли. А потом начали уходить и другие народы. Недалеко, но в гордыне или же от неведомой обиды всякие связи оборвались.

– По вине племен или тагайни?

Фендар развел руками.

– Не знаю. Был спор, ссора, а потом другие народы начали уходить. А затем Курменай начал разваливаться на таганы. Вот так мир и начал угасать.

– Хм…

Я задумалась. История явно была неполной и, скорее всего, далеко не точной. Хорошо, произошел конфликт, который привел к исходу племен. После они оказались в изоляции, по причине которой одичали сильнее тагайни. А еще, похоже, именно это стало причиной того, что укоренилось мнение о любимых детях Белого Духа. Возможно, курменайцы посчитали другие народы предателями, с ними не общались. Как сказал Фендар, гордыня или обида, но трещина со временем разрослась до пропасти, основой которой стали предубеждение и непонимание.

С этим более-менее разобрались. Но что стало причиной раскола между самими тагайни? Возможно, тоже конфликт, когда появились те, кто не захотел подчиняться правителю Курменая. Или же всё было иначе, и шахасат халима Дашата писался, когда миновало не одно столетие, и его автор основывался на сохранившихся сказаниях. А может, сам Дашат рассказал своему ученику упрощенную версию, дав лишь общие знания.

– Как же досадно, что шахасат исчез, – пробормотала я.

– Да, – покивал халим. – Я бы отдал весь остаток своей жизни за то, чтобы прочитать ее от начала и до конца. У меня столько вопросов, столько…

И мы дружно вздохнули. Вопросов и вправду было немало. Однако теперь появилось, что взять за основу в размышлениях. К тому же у меня оставалась моя книга, которую я теперь могла попытаться прочитать, и сделать это хотелось немедля. Но я хотела узнать еще кое-что.

– Почтенный, – заговорила я. – Священное озеро… Когда я смотрела на него, мне подумалось о саваларе Создателя, о его святилище, через которое можно говорить с Белым Духом. Я ведь не ошиблась?

Фендар неожиданно нахмурился. Он развернулся на стуле, подпер щеку кулаком и теперь смотрел в сторону раскрытого окна.

– Что рассердило тебя, почтенный? – спросила я. – Об этом запрещено говорить?

– Мы не любим говорить об этом, – ответил халим. – Ты верно поняла, там был Ледяной источник. Каждый мог прийти и обратиться к Отцу. Но однажды лед растаял. Злые языки говорят, что это из-за того, что Курменай построен из камня. А предания уверяют, что однажды Источник снова покроется льдом.

– При каком условии?

– Когда Илгиз будет повержен, так говорят предания.

Я покивала, показав, что приняла эту версию, а после поднялась со своего стула. Вряд ли мне удалось бы узнать больше, зато оставалась книга Шамхара, которая теперь могла мне открыться. Чтением я и собиралась заняться. И все-таки в этой беседе была немалая польза. Фендар помог мне лучше разобраться в некоторых событиях прошлого, но главное, он дал мне ключ к ирэ. А вот это было поистине ценно.

– Я оставлю тебя, почтенный халим, – с улыбкой произнесла я. – Благодарю за то, что поделился со мной историей Курменая. Теперь я знаю больше.

– У тебя не осталось вопросов? – спросил ученый. – Ты говорила, что их много.

– О-о, – протянула я и рассмеялась. – Вопросов у меня всегда немало. Но те ответы, которые ты мне дал, требуют того, чтобы над ними хорошо подумать. Этим я и собираюсь заняться.

– Доброе дело, – важно кивнул халим. – А я думать сегодня устал. Пойду отдыхать.

– Пусть Увтын бережет тебя от кошмаров, – пожелала я и первой направилась на выход. Изучать другие помещения хатыра я сейчас не хотела, потому спрашивать об остальных дверях не стала.