летать, волшебная концепция, которая будет продавать обувь год за годом, и дальше в следующем столетии. Но это не было посланием Брайанта.

«Для меня Коби должен был стать следующим великим игроком, и я мог бы сделать его следующим великим игроком в баскетболе, и для меня это было стилем, – объяснил Мур. – Я собирался сделать его “стильным”. Идея его обуви была: “У меня есть стиль. Я стильно играю”. Совершенно другая штука, нежели у Джордана. Две разные мысли, привлекательные для двух разных типов детей. Это становится твоей сутью; после сути появляется эффект славы, и ты растешь. Ему нравилась эта идея, потому что он думал, что это круто и все такое, но в конце концов, он хотел быть уличным парнем».

С самого начала Брайант хотел, чтобы его обожали «уличные дети», сказал Мур. «Когда я с ним познакомился, он был классным парнем, довольно клево улыбался, был очень красноречивым. И когда он заговорил о том, что хочет быть городским парнем, я подумал: “Они не купятся на это. У тебя не их язык, они не купятся на это. Ты же не городской парень”».

Тем не менее многие из первых рекламных роликов «Адидас» показывали Брайанта в какой-то версии уличной игры, игры на выбор, начиная со стилизованной возни в серии реклам на Венис-Бич. И подражая тому, как Джордан был сфотографирован в культовом образе «Прыгающий человек», снятом на фоне чикагского горизонта, дизайнер попытался создать Брайанта в аналогичном кадре в Калифорнии; единственная проблема заключалась в том, что у Лос-Анджелеса не было отличительного горизонта, в отличие от Чикаго.

Более насущной проблемой Брайанта были отношения с его собственными товарищами по команде, а это означало, что все бо́льшие планы обувной компании представляли собой для подростка еще одну серьезную проблему. Он рисковал вызвать отвращение у своих старших товарищей по команде, когда они видели его в его первых фирменных кроссовках или чувствовали, что он получает что-то намного раньше своего времени.

Форвард Рик Фокс, новый игрок, взятый в качестве свободного агента в «Лейкерс», так оценил борьбу с обувной сделкой Брайанта, в которую были вовлечены ветераны. «Когда ты быстро взбираешься по лестнице, люди наверху насторожены, – заметил Фокс, вспоминая то время шесть месяцев спустя. – У них есть власть и часть сцены, и они поднялись по этой лестнице, чтобы заполучить все это. Они не хотят слишком легко сдаваться. И они сделают все возможное, чтобы сбить тебя с ног. Даже если ты их товарищ по команде».

Дэл Харрис вспоминал, что был удивлен, столкнувшись с огромной рекламой KB8 в Барселоне тем летом, недалеко от места проведения Олимпийских игр 1992 года: «Когда он подписал многомиллионную сделку с “Адидас”, я уже знал, что они собираются использовать его. И “Адидас” сильнее в Европе, чем в США, но девятиметровые плакаты и рекламные щиты были небольшой такой неожиданностью. Я видел их совсем рядом с олимпийскими объектами в Барселоне. Ты спускаешься по ступенькам прямо под фонтаном, и с одной стороны ты видишь одну из ног Коби. А другая нога находится на другой стороне. И сам Коби, обутый в кроссовки “Адидас”, в девятиметровый рост».

Для седовласого эрудита Харриса это было чересчур. «Я думал, что это было неуместно, – сказал тренер несколько месяцев спустя. – К этому причастна НБА. Коби просто придется научиться справляться с этими вещами, потому что он уже мировая фигура. Его знают буквально по всему миру».

«Он хороший парень, – признался Харрис. – И он умен. Но все пытаются заставить его стать тем, кем не может быть ни один девятнадцатилетний парень, включая самого Майкла. Майкл был Майклом Джорданом из Университета Северной Каролины в возрасте девятнадцати лет, и он не стал Майклом, пока ему не исполнилось двадцать семь. И он не стал Эм Джеем, пока ему не исполнилось тридцать. Все было совсем не так. Майкл Джордан не был созданием средств массовой информации. Он не был тем, на кого все надеялись в его девятнадцать лет. Парня выкинули из школьной команды в пятнадцать лет. Он всего добился благодаря огромному таланту, но и тяжелой работе в течение определенного периода времени. И именно так и Коби должен будет сделать нечто подобное».

Все более распространялось мнение, что прогресс Брайанта был обусловлен другими силами, нежели сама игра. Напомнив, что тренер «Буллз» Фил Джексон потратил много времени и усилий на защиту Джордана от давления, которое толкало его в неправильном направлении, Харрис спросил себя, есть ли способы, которыми он мог бы защитить Брайанта.

«Это вне моего контроля», – решил он.

Тренерский штаб направил Брайанта снова играть за команду «Лейкерс» в летнюю лигу Лос-Анджелеса, где ему сказали развиваться как командному игроку, с кем-то надо будет обыгрываться, чтобы выходить из-под двойного прикрытия, вместо того чтобы пытаться все время самому обыгрывать их. Ларри Дрю снова тренировал команду, и Брайант снова вернулся к своим инстинктам, используя свою превосходную подготовку, чтобы прорываться мимо конкурентов. Дрю и Уэст были недовольны тем, что увидели. Однажды подросток перекинулся парой слов с Дрю, который обвинил его в том, что он «играет, как прежний Коби». Он все еще рассматривал игру с точки зрения себя, а не команды, сказал помощник тренера.

Уэст подчеркнул, что требования команды к Брайанту в предстоящем сезоне будут еще бо́льшими.

Помимо работы с командой Брайант также совершил быструю рекламную поездку в Европу и закончил курс летней школы по итальянскому языку в Калифорнийском Университете Лос-Анджелеса, но проводил дни и ночи, развивая свою игру.

«Я сам до всего догоняю, – признался Брайант, говоря, что работа важнее, чем игра. – Я люблю гулять, веселиться и хорошо проводить время. Но я просто не чувствую себя там хорошо. Пока я развлекаюсь, я мог бы играть в баскетбол или что-то в этом роде, мог бы поднимать тяжести. Я мог бы работать над чем-то».

Несмотря на разочарование его игрой в летней лиге, сотрудники «Лейкерс» старались сохранять надежду на его прогресс в перспективе. «Когда он был новичком, у него был шанс немного повзрослеть, – сказал Ларри Дрю. – Для него это был тяжелый год, но он с ним хорошо справился. Тот год у него уже за плечами. Вместе с ним пришла и некоторая зрелость. Он увидел, что это за жизнь в НБА. Он хорошо приспособился. Он уже многому не удивляется. И я стараюсь как можно больше говорить ему о том, что происходит на паркете. Он впитывает это, и ему очень хочется учиться. Вот что делает этого парня уникальным. Он всегда готов учиться».