— Не лишено смысла, — изрек Люциус. — Не так-то просто вызвать удушье у троих детей, чей возраст позволяет уже оказать сопротивление — и все рассказать, если выживут.

— Но ведь в общую-то картину не укладывается, разве нет? — переспросил все еще сбитый с толку Сайрус. — Она ж убивала только младенцев, как нам известно — потому как не справлялась с ними в таком возрасте.

— Да, тут, конечно, загвоздка, Сайрус, — согласился доктор, поигрывая ручкой на столе. — Но главное сходство остается — на детей напали, и нападающий определенно намеревался их убить.

Маркус издал нечто вроде потрясенного выдоха:

— Не будь все это так ужасно, я бы сказал, что оно начинает становиться смешным…

— Наоборот, Маркус, — заметил доктор. — Эта новость лишь подтверждает укоренившуюся природу ее наклонностей. Ее прошлое согласуется с нынешним поведением. — Голос доктора стал тише, и он изрек фразу, более всего походившую на его девиз: — Разгадки в деталях… — Он встал и посмотрел в окно кабинета на маленький садик за домом. — А детали эти на севере, не здесь. Если нам нужно продвинуться по-настоящему — стоит ехать.

— Разве это дальновидно? — проговорил Люциус. — Если мы уедем, она может решить, что мы уступили ей — и одному богу известно, что тогда может произойти.

— Мы не уедем, прежде чем вы двое не побываете у нее, детектив-сержант, — ответил доктор. — И теперь сможете упомянуть в своем заявлении о нашей осведомленности относительно того инцидента. Нам остается лишь надеяться, что осведомленность сия вынудит ее действовать с еще большей осторожностью. Если же мы останемся здесь, руки у нас по-прежнему будут связаны. Наш подход — прошлое, и мы должны ему последовать.

Снова очень осторожно вмешался Маркус:

— А другое дело, доктор? Как же быть с вашими собственными делами — оставить неразрешенными?

Крайцлер пожал плечами:

— Как вы оба уже сказали, Маркус, я мало что могу предпринять до слушания. Даже будь там какие-то нераскрытые тайны, я уверен, вы бы их раскусили. От того, уеду я или останусь, мало что изменится. — Глядя на него, я заметил, как в лице его появилось нечто вроде горечи. — И, надо признаться, — снова мягко продолжил он, — меня еще никогда так не утомлял этот город. Или его обитатели… — Он быстро взял себя в руки и обернулся к нам. — Отъезд, возможно, — лучшее решение, целиком и полностью.

— Несомненно, — радостно возгласил мистер Мур. — Особенно с учетом направления. Саратога в это время года — подлинный рай. А если вспомнить о… развлечениях…

Все улыбнулись и застонали, а мисс Говард подхватила книгу и запустила ею в мистера Мура:

— Ну конечно, мы понимаем, почему ты так хочешь поехать, Джон, — но у нас будет ничтожно мало времени на твои обычные занятия.

— Я имел в виду лишь наше свободное время! — возразил, заслоняясь, мистер Мур. — Не можем же мы работать днем и ночью, сами понимаете! И давайте признаемся честно, Саратога…

— Саратога — отвратительный вульгарный свинарник, — закончила за него мисс Говард. — Где жирные богатеи предаются азартным играм, обманывают жен и обогащают сводников и проституток. — Резкость этих слов ясно дала понять, что она искренне имела в виду то, что сказала.

— О, да ты просто точь-в-точь твоя подруга Нелли Блай,[38]— заметил в ответ мистер Мур, взмахнув сигаретой. — К тому же я не женат — и не жирен.

— Это лишь вопрос времени, — парировала мисс Говард. — А что до Нелли, все, что она написала об этом презренном месте в «Уорлд» — истина, и надо обладать немалой смелостью, чтобы сие сказать.

— Ну да, — возразил мистер Мур. — Почти той же смелостью, что требуется, чтобы выйти, как она, за семидесятипятилетнего миллионера.

Глаза мисс Говард сузились — казалось, она готова ударить.

— Мистеру Симену не семьдесят пять.[39]

— Нет. Ему семьдесят. — Маркус уточнил, не подумав, но взгляда мисс Говард хватило, чтобы он пожалел об этом. — Ох, простите меня, Сара, но ему и впрямь…

— Боже мой, просто чудо, что люди до сих пор существуют как вид, — горячилась мисс Говард, — с такими приматами, как вы, во главе!

— Дети, дети! — Доктор хлопнул в ладоши. — У нас имеются куда более неотложные дела. Сейчас вечер понедельника. Когда мы сможем быть готовы к отъезду?

— Завтра, — быстро ответил мистер Мур, коему, очевидно, не терпелось оказаться в замечательном американском курортном городе Саратога-Спрингс, где, как уже сообщила мисс Говард, игорный бизнес, проституция и распутство давным-давно вытеснили лечение на водах из главных источников времяпрепровождения.

— Нам с Маркусом понадобится чуть больше времени, — вмешался Люциус. — Думаю, не составит особого труда уговорить капитана О'Брайена отправить нас следить за вашими перемещениями, доктор, но на улаживание всего остального может уйти пара дней — и, конечно же, предстоит еще нанести этот маленький визит на Бетьюн-стрит.

— Очень хорошо, — ответил доктор. — Допустим, утром в четверг? — Предложение сие всех устроило, и доктор схватил номер «Таймс». — Мы можем отправиться одним из колесных пароходов до Троя, а уже оттуда — поездом до Боллстон-Спа. А вот поездку в Саратогу, Мур, вам придется организовывать самостоятельно.

Мистер Мур широко ухмыльнулся:

— С этим-то как раз никаких проблем — от Боллстона до центра Саратоги пустили электрический трамвай. Какие-то пятнадцать-двадцать минут — и я уже перед казино Кэнфилда.

— Я за тебя очень рада, — едко пробормотала мисс Говард. Мистер Мур лишь улыбнулся ей в ответ.

— Стиви? — спросил доктор, и я быстро кивнул. — Утром поедешь на пирс, что на 22-й улице — посмотришь, что отходит поутру в четверг. Попробуй разузнать, есть ли места на «Мэри Пауэлл» — я предпочитаю отдельные каюты, а это судно обычно загружено менее прочих дневных рейсов.

— Угу, — отозвался я. — Сколько кают?

— Нам понадобится лишь одна, — сообщил доктор. — Но возьми две, на случай если дождь не стихнет. Относительно вещей я бы рекомендовал всем собраться на месяц, для надежности. Заказ отеля оставляю вам с Сарой, Мур. Что ж, господа, вперед — не будем тратить время.

На этом мы покинули комнату и разделились, дабы приступить к сборам и подготовке. Перспектива выбраться посреди лета из Нью-Йорка немедля произвела свой обычный эффект — облегчение и легкомысленно-радостный настрой, — несмотря на все тревожные известия от мистера Руперта Пиктона: раз уж нам приходится расследовать это злосчастное дело Либби Хатч, куда приятнее заниматься им среди девственной зелени на севере штата, нежели в изматывающей жаре Манхэттена.