Ричард продолжал удивленно смотреть на мать. Похоже, она была куда больше осведомлена о его жизни, чем он предполагал. Он приблизился к дивану и встал возле жены, положив руку ей на плечо, словно ища поддержки. Дженевив тотчас накрыла его нервные пальцы своей ладонью.

– Когда я встретился с Дженевив, моя судьба была решена. Я бы не смог жениться ни на какой другой женщине.

В его тоне звучала искренность, и леди Огюста это заметила. Она некоторое время изучала его, и ее улыбка смягчилась.

– Я очень рада, что вы нашли друг друга. Нет ничего печальнее, чем несчастливый брак.

Прежде чем Ричард успел ответить, в гостиную вошли слуги с чайным сервизом и угощениями.

Дженевив чувствовала, как подрагивает рука Ричарда на ее плече. Пальцы были холодными. Похоже, семейные призраки сейчас роились в его памяти, причиняя мучения.

Когда слуги вышли, леди Огюста продолжала сидеть, не двигаясь. Она даже попытки не сделала гостеприимно подать чашки сыну и невестке. Ее лицо было напряженным, улыбка совершенно утратила естественность.

– Быть может, ты наконец задашь свой вопрос? – произнесла она изменившимся голосом, глядя на Ричарда. – Я же знаю, зачем ты здесь.

Пальцы Ричарда сжались, и Дженевив погладила его руку.

– Я бы спросил, но прежде ты никогда не давала ответа, – бросил он резко.

Обернувшись, Дженевив увидела муку в его глазах. Брак залечил многие раны на его сердце, однако самая глубокая, которую он получил еще в детстве, так и не затянулась.

– Ты просто не был готов услышать ответ. – Леди Огюста помолчала. – Но теперь я вижу тебя рядом с женщиной, которую ты любишь. И мне интересно знать, изменился ли мой сын?

– Если бы я не изменился, мы вряд ли бы встретились, – глухо ответил Ричард.

– Пожалуй… – Последовала долгая пауза. – Что ж, задавай свой вопрос. – Это прозвучало не как приказ, а скорее как мольба.

Дженевив гладила пальцы Ричарда и мысленно молилась.

– Хорошо. Ты расскажешь мне о моем отце?

На мгновение Дженевив подумала, что леди Огюста откажется – так исказилось ее лицо, – но женщина сняла с шеи и протянула сыну медальон.

– Этот человек – твой отец, Ричард.

Дженевив отпустила руку мужа. Он принял медальон и раскрыл его. Почти минуту он молчал.

– Как его имя?

– Майор Томас Фрейзер.

Теперь мать Ричарда не выглядела надменной. Ее губы были сжаты, вокруг рта обозначились скорбные морщинки, глаза угасли. Она вовсе не напоминала ужасную гарпию, какой ее описывал сын.

Ричард опустился на диван, разглядывая изображение в медальоне. Его пальцы дрожали. Дженевив хотелось обнять мужа, но она не решалась. Речь шла о судьбе его отношений с матерью, и ее вмешательство было неуместным.

Ричард был очень бледен. Дженевив перевела взгляд на леди Огюсту – ее сердце сжалось. Женщина смотрела на сына со страхом и волнением. Внезапно Дженевив поняла: причиной разрыва отношений и отдаления матери было вовсе не отсутствие любви, а беспокойство за сына.

– Томас Фрейзер… – Ричард словно пробовал имя на вкус. – Расскажи о нем.

– Он был храбрым человеком.

Ричард вскинул взгляд.

– Был? Он мертв?

Леди Огюста сидела, скорбно опустив плечи, словно заключенный на допросе.

– Он воевал во Франции и погиб в девяносто четвертом году.

Ричард побледнел еще сильнее.

– Это год моего рождения.

– Да.

– Расскажи мне все.

Дженевив всем сердцем чувствовала боль обоих. Ричарда едва не лихорадило. Глаза его матери были переполнены мукой.

– Это будет непросто. Буду признательна, если ты не станешь торопить меня.

Ричард кивнул и позволил Дженевив обнять себя за плечи. Леди Огюста заговорила не сразу. Голос ее звучал так тихо, что Ричард, вслушиваясь, подался вперед.

– Мои родители были весьма амбициозными людьми. Они договорились о моем браке с Лестером Хармзуортом, когда мне было семнадцать. – Она сделала паузу. – К тому моменту я уже была влюблена в молодого лейтенанта из хорошей семьи. Увы, семья его не была богата. Узнав о предстоящем браке, мы решили бежать. Но судьба решила за нас. Томаса отправили воевать в Индию, а моя служанка рассказала о нашем сговоре моим родителям. Меня выдали замуж очень спешно, не спросив моего согласия.

Леди Огюста помолчала, а затем продолжила еще тише.

– Я не видела Томаса пять лет. Когда мы встретились снова, он уже был майором, теперь у него были деньги и награды. Он вернулся в Лондон как раз в то время, когда сэр Лестер уехал с дипломатической миссией в Санкт-Петербург.

– И ты нарушила свой брачный обет, – подсказал Ричард с горечью.

Лицо его матери стало серым.

– Я была женой лишь формально.

– Потому что не любила мужа?

Она покачала головой.

– Нет. Сэр Лестер… был неспособен на близость с женщиной. Он был старше меня и имел проблемы со здоровьем. Мы так и не скрепили наш союз постелью. Поэтому я считала своим мужем Томаса Фрейзера.

– Боже мой! – воскликнул Ричард, пораженный.

– Леди Хармзуорт… – прошептала Дженевив.

Женщина подняла дрожащую руку.

– Погодите. Я много лет ждала, чтобы раскрыть свою тайну. Не перебивайте меня. – Ее ладони, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. – Ричард, теперь ты знаешь, что такое любовь, не так ли?

Дженевив поняла, что это был призыв к сыну поставить себя на ее место, но не знала, способен ли ее муж сделать это. Ведь он годами расплачивался за последствия той любви.

– Да, мама, знаю.

Дженевив смотрела на мужа полными слез глазами. Ричард не мог презирать свою мать за прошлые грехи, он принимал ее объяснение.

– Итак, мы с Томасом поняли, что не представляем жизни друг без друга. Мы хотели уехать в Америку. Томаса ждала прекрасная военная карьера, но он продал все, что у него было, чтобы мы могли начать все сначала на другом континенте.

– Он был уверен, что ваша любовь того стоит, – откликнулся Ричард без тени иронии.

– Мы были готовы уехать, но денег было недостаточно, и Томас согласился еще на одну миссию. Во Франции тогда царил хаос. Тысячи убитых, Робеспьер сходил с ума, творилось нечто невообразимое. Как именно погиб Томас, я не знаю. В конце концов, я не была его женой, а любовницам никто подробностей не сообщает. Я слышала, что Томаса предали. Я потеряла любимого человека, который оставил меня беременной. – Леди Огюста смахнула слезу. – Я узнала о своем положении сразу, как только он уехал во Францию. Сэр Лестер вернулся из Санкт-Петербурга, когда у меня родился сын. Ты, Ричард. Поскольку мой супруг не имел возможности завести своих детей, он с радостью принял чужого и объявил его наследником. Сэр Лестер любил тебя как своего. Не знаю, помнишь ли ты это?