Более того: с цифрами с другого конца тоже что-то неладно. Допустим, в течение трех веков христианство росло с более или менее постоянной скоростью в 40 % в десятилетие – и к 300 году насчитывало 6 миллионов приверженцев. А что же дальше? Если и весь следующий век Церковь продолжала расти с той же скоростью, то к 400 году у нас имелось бы 170 миллионов христиан. Однако такого быть не может: все население Римской империи составляло не более 60 миллионов.

Очевидно, скорость роста Церкви была не постоянной – и кому, как не самому Старку, этого не знать. Верно, что на раннем этапе Церковь могла расти быстро, хотя цифра в 4900 % в десятилетие явно нереалистична. Однако, по всей видимости, в ранние годы христианство должно было расти быстрее, чем на 40 % в десять лет. Это легко показать. Если бы, начавшись с 20 человек в 30 году, христианство росло на 40 % в десять лет, – к 60-му году, когда Павел написал свое Послание к Римлянам, христиан в мире было бы не больше 55 человек. Однако только в этом послании Павел 26 человек называет по имени, а также говорит о нескольких собраниях христиан. При этом речь идет о церкви, которую не он основал и в которой он даже никогда не бывал. Очевидно, большую часть прихожан этой церкви он знать не мог. А ведь это только одна церковь. Как насчет всех остальных христиан в известных нам церквях – в Иерусалиме, Дамаске, Антиохии, Эфесе, Филиппах, Фессалониках, Коринфе, в Галатии и так далее? Очевидно, к этому времени христиан было уже не 55 человек, а сотни и тысячи. Может быть, не десятки тысяч, но уж точно много сотен.

Значит, нам нужно вычислить, каким образом 20 христиан в 30-м году превратились в несколько сотен в 60-м. По-видимому, в этот ранний период скорость роста была относительно высока.

Более того, все говорит о том, что в заключительный период скорость роста должна была замедлиться. Допустим, что мы правы (почему это так, я аргументирую в главе 6): к 300-му году в империи было около 3 млн христиан, а к 400-му – около 30 млн. Чтобы цифры сошлись, нам нужна скорость роста на 25,9 % в десятилетие. Даже если на заре IV века христиан было всего 2 миллиона, чтобы получить 30 миллионов в конце, достаточно скорости роста в 31,1 %. Статистически разница невелика: менее чем на 0,5 % в год – иначе говоря, на группу в 100 человек один дополнительный новообращенный каждые два года.

Исходя из этих соображений, я хотел бы предложить некоторые поправки и уточнения. Говоря о росте численности христиан, важно подчеркнуть, что рост этот был ни в коем случае не стабильным. Численность человеческих групп возрастает и падает по самым разным причинам. И для роста христианской Церкви существовало множество факторов, для нас сейчас неощутимых и невычислимых. Быстро ли умирали христиане в сравнении с населением в среднем? Больше ли рожали? Сокращалось ли число христиан в результате гонений? Или же мужество мучеников привлекало к ним новых приверженцев и пополняло их ряды?

Некоторые ученые, в том числе и сам Старк, пытаются рассматривать и эти факторы; однако по сути они, скорее всего, неважны. Христиане рождались и умирали примерно так же, как и все прочие люди, несмотря на заявления элитарных христианских авторов о том, что в Церкви якобы не случается ни прерывания беременностей, ни убийства младенцев. Давно показано, что эти пропагандистские заявления не стоит принимать за чистую монету[282]. То, что христиане заботились о своих больных, – об этом мы уже упоминали, – также вряд ли вело к серьезному снижению смертности. Да и мучеников было не так много, чтобы их смерти сказались на численности христиан[283].

Поэтому для наших целей принимать в расчет какие-либо отличительные особенности христианства не стоит. Я основываю свои вычисления на двух твердо установленных цифрах. Можно считать доказанным, что в 30 году, при зарождении христианства, первоначальная группа христиан составляла около 20 человек, – а к 400-му году христианство охватило около половины империи, то есть 30 миллионов человек. Итак, вопрос в том, с какой скоростью должно было расти христианство, чтобы за 370 лет проделать путь от 20 человек до 30 миллионов?

Павел, как мы уже указали, дает нам надежное свидетельство о том, что на раннем этапе численность христиан росла очень быстро – особенно в сравнении с позднейшими этапами. Послания Павла по большей части обращены к церквям, которые он сам и основал. В этих посланиях он передает приветы знакомым, называя их по именам, и упоминает церкви в других местах; но не для того, чтобы похвастаться своими успехами или предоставить пытливым умам XXI века статистические данные. Он просто пишет письма, не подозревая о том, как будут использовать их ученые в будущем.

Сам Павел основывал церкви в Македонии, Ахайе, Малой Азии и других регионах. Нам известны основанные им церкви в Коринфе, Фессалониках, Филиппах, Эфесе, Галатской области, возможно, в Сирии и Киликии, а также, с некоторой вероятностью, в Набатейском царстве, которое в Новом Завете именуется Аравией (см., например, Гал. 1:15–21). Упоминает он и о других церквях, основанных не им, например – в Иерусалиме, Дамаске, Антиохии, Колоссах и Риме. В общей сложности в Павловых посланиях (не считая пастырских – Первого и Второго посланий к Тимофею и Послания к Титу) упомянуты шестьдесят пять церковных общин. В книге Деяний можно найти еще тринадцать.

Более того, есть у нас указания и на то, что общины эти состояли отнюдь не из двух-трех человек. Мы уже видели modus operandi Павла: он приходил в город и оставался там до тех пор, пока обращенных не набиралось достаточно для создания жизнестойкой общины, способной сохраняться и развиваться самостоятельно. Сами его послания обращены к общинам, число которых, несомненно, исчислялось десятками людей. Например, христиане в Фессалониках были огорчены тем, что некоторые из их общины умерли, – и Павел ободрял их в письме, уверяя, что остальных такая участь не постигнет (1 Фес. 4:13–18). По этому отрывку создается четкое впечатление, что умершие – несколько членов достаточно большого коллектива.

Или взглянем на Коринфскую церковь. В Первом послании Павла к этой церкви речь идет о множестве проблем, возникающих, очевидно, у множества людей. Община раскололась на фракции, разные верующие следуют разным лидерам; таких фракций Павел упоминает четыре (1 Кор. 1:12). В церкви есть мужчины, которые ходят к блудницам и хвалятся этим (1 Кор. 6). А другие впадают в противоположную крайность: считают, что сексом нельзя заниматься ни с кем, даже с собственными женами (1 Кор. 7). Есть и другие примеры сексуальной аморальности (1 Кор. 5). Одни говорят, что христиане не должны вкушать мясо от жертвоприношений языческим богам, другие считают, что это вполне приемлемо (1 Кор. 8 и 10). Некоторые женщины приходят в церковь с непокрытыми головами (1 Кор. 11). На еженедельных общих трапезах богачи объедаются и упиваются, а другие, рабы и поденщики, приходя позже, ничего не получают (1 Кор. 11). Богослужения превратились в хаос: все наперебой стремятся продемонстрировать свои духовные достижения, разговаривая на неизвестных языках (1 Кор. 12 и 14). Различные духовные дары используются вовсе не на пользу общине (1 Кор. 12 и 13). Некоторые христиане уверяют, что уже пережили духовное воскресение и получили спасение в полной мере (1 Кор. 15). Разумеется, такое количество проблем могло возникнуть лишь в общине, состоящей из многих десятков человек. И это – только в одном месте, всего через четверть века после смерти Иисуса! Очевидно, к этому времени во всем мире было далеко не 55 христиан.