Я смотрела на неё с жалостью и состраданием. Сейчас она выглядела вполне нормальным человеком, и говорила о Марлен с любовью и нежностью, но я помнила, в какое чудовище эта женщина превратилась в детской…

Когда Ноэль через пару часов отвёл её обратно в подземелье и вернулся, я продолжала сидеть за столом, мрачно разглядывая опустевший кофейник.

- У меня сердце кровью обливается, - сказала я, когда маркграф появился. - Семь лет в тюрьме… В разлуке с дочерью… Нам надо что-то делать.

- Что же именно? – спросил Огрест устало и подвинул стул, чтобы сесть рядом со мной.

- Я не слишком разбираюсь во всех этих магических штуках, но у мадам Флёри, наверняка, есть подобные знакомства, - предложила я. - Мы можем взять Юджени и свозить её в столицу, чтобы показать... специалистам узкого профиля. Не только королевский маг разбирается в проклятиях и чёрном колдовстве.

– Сомневаюсь, что это поможет, - покачал головой маркграф. - Лучшие врачи, лучшие знатоки магии в королевстве не смогли помочь. Говорят, снять проклятье может только тот, кто его наложил. А мы даже не знаем, что за проклятье, когда и кем оно было наложено. Но несомненно одно - Юджени не выезжала из Шанталь-де-нэжа, а значит, колдовство было совершено здесь. Королевский маг сказал, что нельзя разрывать нити колдовства, нельзя увозить Юджени отсюда. И Марлен нельзя. Потому что и она завязана в этой магии.

- Вот почему вы так сердились, когда я говорила про поездку в столицу, - поняла я. - Что ж, всё это очень печально. Но есть хотя бы определённость какая-то. Значит, всё произошло именно в этом городе. Это сужает поиски. Но, может, дело в семье Юджени? – предположила я. – Что мы знаем о её родителях? Возможно, это какое-то родовое проклятие?

- Она рано осталась сиротой, - ответил маркграф, - но там ничего колдовского. Я спрашивал Лиленбрука, он клянётся, что в её роду всё было прекрасно.

- Лиленбрук может что-то скрывать, он ведь ничего не знает о том, что произошло семь лет назад, - я досадливо отмахнулась. - А не может ли это быть проклятьем Жоржетты и её отца? Все считали Большой Холод её колдовством, так может и Юджени пострадала от этого?

- Думал об этом, - ответил Ноэль. – Но они давно умерли, и даже если прокляли род Огрестов, то при чем тут Юджени? Логичнее было бы, если бы проклятье пало на меня или Шарля.

- Разве в колдовстве может быть логика? – произнесла я с сомнением.

- Монтеро говорил, что колдовство – такая же наука, только более тонкая.

- А куда делся Монтеро? – я вспомнила, что за всеми волнениями как-то подзабыла про тайну исчезновения бывшего аптекаря.

- Уехал, - пожал плечами Ноэль. - Как Каннинг. Только почему-то уехал тайком, бросив Жозефину. Некрасиво с его стороны.

- Даже подло, - заметила я и нахмурилась, представляя напуганного аптекаря, который разбирается в колдовстве.

- Вы же не думаете, что я его убил? – невесело усмехнулся Огрест.

- Нет, Боже упаси! – замахала я на него руками. – Ничего плохого про вас больше не думаю. Но что-то мне не нравится в этой истории с его исчезновением. Надин и Жозефина видели его на празднике, и он искал Ферета. Ферет предполагает, что был какой-то вызов…

- Правильно считает, - сказал маркграф. – Это я вызывал его и Каннинга. Не понимаю, почему вы считаете, что его отъезд имеет какое-то значение. Я и сам бы сбежал, если бы мог.

Мы помолчали, и он взял меня за руку – нежно, осторожно, и я позволила ему это сделать.

- Сегодня Двенадцатая ночь, - сказал он негромко. - Но из-за меня вы лишились праздника, Кэт. Я чувствую себя виноватым. Я видел ваше платье… Оно чудесно. И вы в нём просто чудо красоты.

- Не вините себя ни в чём, - я пожала его руку, и он встрепенулся, придвигаясь ближе. - Мне приятнее находиться с вами, Ноэль. И не гоните меня больше. Позвольте быть рядом с вами и помогать вам…

- Придёт весна, и вы уедете...

- До весны ещё далеко…

Мы говорили всё тише, и всё ближе клонились друг к другу. Как-то незаметно губы наши оказались совсем рядом, Огрест взял меня за подбородок, поворачивая к себе, и поцеловал.

Это были совсем другие поцелуи, не те, что раньше. Да, в них так же была страсть, но ещё больше было нежности, ласки… Я бы сказала – любви, но ведь я запретила себе любовь…

- Кэт, - зашептал маркграф, обнимая меня за талию, - можно ли мне опять предложить…

Я успела положить палец на его губы, чтобы он не сказал то, на что я не могла ответить. Входная дверь хлопнула, послышались звенящий голосок Марлен и ворчание госпожи Броссар. Огрест нехотя отстранился от меня, а я вскочила, приглаживая волосы, и поспешила навстречу своей ученице. Потому что несмотря ни на что, жизнь продолжалась. И хотя за окном ещё трещал мороз и завывали вьюги, весна всё равно должна были прийти. Рано или поздно.

Утро после Двенадцатой ночи выдалось ясным, и я проспала до тех пор, пока солнце не заскользило по моей подушке. Накануне мы поздно легли, потому что Марлен взахлёб рассказывала, как всё было красиво и чудесно, и я позволила ей засидеться подольше, переживая радость праздника.

Потянувшись, я выпрыгнула из постели, набросила халат, и в это время в дверь застучали кулаком.

Всё моё умиротворение пропало разом, и я бросилась открывать. На пороге стояла госпожа Броссар – без чепца, с папильотками в волосах и с совершенно безумным лицом.

- Марлен у вас? – спросила она и не дожидаясь ответа шагнула в комнату, оглядываясь.

- Нет, - ответила я, холодея от страшного предчувствия. – Я не видела её с вечера…

- Марлен пропала, - госпожа Броссар рухнула в кресло, и я поспешила подать ей воды. – Надо предупредить милорда, - сказала она, сделав глоток.

Через четверть часа в замке всё стало с ног на голову.

Мы с Ноэлем осмотрели все комнаты, заглянули в подвал и погреб, проверили кладовые, но девочки нигде не было. Вопль госпожи Броссар сорвал меня с чердака, а когда я спустилась, выяснилось нечто ещё более страшное – Марлен пропала не одна, а вместе со своими сапожками, шубкой и шапочкой.

- Сегодня такой мороз, что дыхание замерзает, - потрясённо прошептала Лоис. – Куда она могла пойти?

- Я проверю церковь и забегу к Миттеранам, - тут же скомандовал Ноэль. – Жозефина, вы сходите к себе домой, может, ваша сестра что-то знает. Персиваль, заглянешь в лавку и аптеку, а вы, Кэт, зайдите к Бланкирам. Вдруг Марлен пошла к ним.

- Хорошо, - я уже надевала пальто и шапку.

- Лоис, вы останетесь, - Огрест набросил меховой плащ и надел рукавицы. – Если Марлен появится – держите её и никуда не пускайте.

- Да, милорд, - прошептала кухарка.

Мы разбежались в разные стороны, и я сразу отправилась в школу. Там я застала только господина Бланкира – он протапливал печь, чтобы помещение не вымерзло за праздники. Разумеется, Марлен здесь не было, и у Лиленбрука он её утром не видел. Он тут же предложил помощь и сказал, что проверит своих учеников – вдруг кто-то их них видел Марлен после бала.