На всякий случай я всё же заглянула к Лиленбруку, но Марлен там, действительно, не видели. Старик Савё сразу приказал запрячь сани и отправился на поиски Марлен, пообещав проверить все улицы.

Я вернулась в замок и нашла записку от Ноэля – Марлен не появлялась ни в церкви, ни у Миттеранов, и он отправился искать её по городу.

В обед Лоис уговорила меня выпить хотя бы чашку чая, потому что от волнения у меня пропал аппетит, а в три часа пришёл аптекарь Ферет, сообщив, что на поиски маленькой барышни Огрест поднялся весь город, но пока результата нет.

- О, Боже, - простонала я, закрывая лицо руками. – Где же она может быть?

- Не переживайте так, Кэт, - сказал он, мягко заставляя меня опустить руки. – Я уверен, что малышка найдётся. У детей свой ангел-хранитель. С ней ничего не случится…

- Откуда вы знаете? – я всё-таки расплакалась, и он принялся меня утешать.

Мы сидели в гостиной, потому что я боялась отходить от двери – вдруг вернётся Марлен или будут какие-то новости о ней.

Ферет держал меня за руки, шепча слова утешения, которые я даже не понимала, но в какой-то момент я прикосновение стало особенно нежным, а затем мужские губы коснулись моей щеки.

- Вы что это делаете, Феликс? – изумилась я и вздрогнула, будто пробудилась ото сна.

- Вы пахнете снегом и вьюгой, Кэт, - сказал он, продолжая держать меня за руки. – Простите, я не могу больше молчать. Вы покорили меня с первого взгляда, с первой нашей встречи…

- Месье! – запротестовала я, пытаясь подняться, но он меня не пустил, а вместо этого встал передо мной на колени.

- Позвольте, я скажу, Кэт, - он смотрел на меня снизу вверх – просительно и немного жалобно. – Вы - как глоток свежего воздуха в этом городе… Я уже говорил вам… Вот так сидишь зимней ночью, греешься у камина, поленья славно потрескивают, тепло и уютно, а всё равно… душно. И тут дверь распахивается и врывается зимний ветер – бодрящий, озорной, который швыряет снегом в лицо любому, невзирая на сословия и богатство… Вы такая же… Вы как ветер… И я буду счастлив, если вы захотите остановить свой полёт в моих объятиях.

- Что? – я не понимала половины из его сбивчивых фраз, потому что думала только о Марлен.

- Будьте моей женой, - выдохнул он. – Кэт, сделайте меня самым счастливым человеком на этом свете.

- Замуж? - я всё-таки освободила одну руку и потёрла переносицу, собираясь с мыслями.

- Да, будьте моей женой. Для вас я готов на всё. Мы уедем из этого города, уедем в столицу…

- Подождите, Феликс, - перебила я его. – Вы понимаете, что сейчас не время для подобных признаний? Я переживаю за Марлен, её нет уже больше шести часов, а на улице – убийственный мороз. И тут вы – очень некстати.

- Да, простите, - забормотал он и поднялся. – Не время, согласен. Надо найти Марлен… Но потом вы ответите?..

Я начала терять терпение. И хотя аптекарь ни в чём не был виноват, мне захотелось огреть его по голове чем-нибудь потяжелее чем фарфоровая кукла.

- Давайте объяснимся раз и навсегда, - сказала я резко. - Не хочу показаться грубой, но лучше скажу сразу, чтобы вы не питали ложных надежд. Я не хочу выходить замуж, месье. Я решила, что буду жить одна. Открою в столице кафе, буду ездить в театры и делать пирожные. Никаких мужчин, понимаете?

- Кэт… - растерялся он. – Разве это возможно?.. Такая девушка, как вы… одна…

- Господи, да уходите уже! – почти крикнула я. – Хотите доказать любовь – найдите мне Марлен! Что толку, что вы сидите здесь со мной?!.

В комнату заглянула перепуганная Лоис и сразу скрылась за дверным косяком.

- Да, простите, - снова пробормотал Ферет, надевая шапку. – Вы правы, пойду искать…

Он ушёл, а я ещё всплакнула – от отчаяния и злости, а потом решила, что слезами делу не поможешь и лучше опять осмотреть дом. Я всё ещё надеялась, что Марлен разыгрывает нас – спряталась где-нибудь в укромном уголке и уснула, пригревшись. И знать не знает, что мы тут с ума сходим, разыскивая её.

Начать я решила с детской. Снова переворошила постель, заглянула под кровать, за шторы, разобрала гору мягких игрушек, но чуда не произошло.

Сшитый из кусочков меха медведь повалился на бок, и я увидела среди игрушек связанные между собой голубые тесёмочки. Я узнала их – это были ленточки с платья Марлен. Зачем она испортила платье, оторвав их? Подобрав ленты, я посмотрела на стол, где лежали школьные тетради. Чернильница была почему-то открыта, и я закрыла её хрустальной крышечкой. Марлен такая рассеянная, может неловко задеть и разлить чернила…

Марлен рассеянная… а если надо говорить – была рассеянной?..

Нет, нет, невозможно… Если с ней что-то случится, то радость никогда не вернётся к Огрестам и в Шанталь-де-нэж. Не будет даже надежды…

Я машинально открыла тетрадь. На чистом листе округлым почерком Марлен было старательно выведено: «Есть три великие силы – волшебство, зима и любовь». Слово «волшебство» было подчёркнуто жирной линией.

Голубая лента… госпожа Беатрис!..

Теперь я знала, куда отправилась эта несносная девчонка! За голубой лентой в деревню ткачей!

Кэт, а ты – непроходимая тупица, что не смогла сразу разгадать, что Марлен задумала!..

Разбрызгивая чернила, я написала записку милорду Огресту, рассказывая, куда могла отправиться Марлен, схватила в охапку пальто, шапку и рукавицы, и бросилась вниз по лестнице.

- Мадам Лоис! – закричала я так, что зазвенел хрусталь на люстрах.

Кухарка выскочила из кухни, перепуганная ещё больше, чем когда застала нас с Феретом в гостиной.

- Отдадите месье Ноэлю, сразу же, - я сунула ей в руку записку и принялась торопливо одеваться. – Марлен могла пойти в деревню ткачей, где-то возле мельницы. Как туда добраться?

- Там дорога сразу за церковью, - ответила Лоис, прижимая записку к груди. – А вы куда собрались, барышня?

- Скоро стемнеет, побегу к ткачам, - отрезала я. – Скажите месье Ноэлю!..

- Подождите! – переполошилась она, но я уже выбегала из дома. – Барышня!

Но чего тут было ждать? Я шла по дороге быстрым шагом, осматривая каждый сугроб. К вечеру потеплело, и начал падать снег, но это-то и было плохо – он заметал следы и засыпал всё вокруг. Оставалось надеяться, что Марлен благополучно добралась до деревни, а не уснула где-нибудь на дороге.

Но скоро прыти у меня поубавилось, потому что снег и не думал прекращать падать, превращая дорогу в пуховую перину, а идти по пуховой перине быстро как-то не получалось.

Сумерки сгущались, но я не боялась потеряться. Потому что вдоль дороги стояли столбы-указатели, да и дорога была всего одна. Только очень долгая дорога. Ну где уже эта мельница и эта деревня?

Мне было даже жарко, и я сняла рукавицы. Хотелось пить, и я зачерпнула горстью снег из сугроба. Заныли от холода зубы, но жажда немного отступила. Когда доберусь до этих ткачей, отшлёпаю Марлен от души, и пусть потом жалуется дядюшке, сколько хочет. Но сначала я попрошу воды – а если ещё и подкисленной лимончиком, это будет просто сказка…