предприятии, — представил нам с братом мужчину Леопольд Мехелин. — А заодно и старший брат нашего секретаря Сената, Карла Юхана Стольберга.

Мужчина наконец оторвался от расчётов и, заулыбавшись, поднялся со стула и пробасил:

— Так вот ты какой в живую. Здравствуй! — мне пожали руку в ответ на моё приветствие и тут же потащили к большому рисунку трамвая, висевшему на стене.

— Очень интересная конструкция! — вещал господин инженер. — Большие окна, самооткрывающиеся роликовые двери, электрическое освещение и отопление. Мы уже всё продумали. Всё, как описано в твоей сказке. Но вот это что? — и он указал на прямоугольник между колёс. — Просто для красоты? Часть колёсной тележки? Мы так и не смогли понять, а в твоей книге нет подсказок.

Я посмотрел на увеличенный рисунок из книги, на то место, на которое указкой показывал инженер. Там был просто прямоугольник между двух колёс и, только видевшие вживую трамваи из моего мира, могли догадаться что это. И то не все. Я даже усмехнулся от этой мысли.

— Это рельсовый прижимной тормоз. Чтобы в случае гололёда трамвай не укатился вниз по склону на крутых участках. Солнечный город, в моей сказке, на холмах же стоит.

— Ааа! Ясно! Интересно! Надо будет попробовать такой сделать. Ведь ещё никто такие не придумывал. Это же новое изобретение! Леопольд, это надо патентовать, — обратился он к градоначальнику.

— Ну, раз надо, то запатентуем. И про тебя не забудем, — подмигнул он мне. — Твой дед частенько ко мне наведывается. Вот с ним всё и порешаем.

— Мы сейчас как раз бьёмся над проблемой установки таких больших стекол на двери, — Карл Стольберг опять указал указкой на рисунок. — Трамвай очень сильно вибрирует при движении и большие стёкла лопаются. Особенно в местах крепления деревянных рам.

— Так сделайте резиновые уплотнители, — ляпнул я не подумав.

— Резиновые? — удивился инженер. — Но, как это будет работать?

Пришлось брать в руки карандаш и заниматься рисованием уплотнителя и замка в виде резиновых клиньев. А затем ещё и объяснять как это должно работать.

— Александр, Эдуард? Это уже по вашей части. Можно такие изделия изготовить из резин? — обратился Стольберг к Гуссу и Полону.

В итоге, в обсуждение создания уплотнителя втянули даже моего братца, который, оказывается, учился на физико-математическом факультете, но мечтал стать химиком. В процессе этого обсуждения, я узнал, что Александр Гусс — это тот самый знаменитый химик, который создал «гусматик», наполнитель для автомобильных шин. И сначала даже не поверил — насколько я помнил, «гусматик» стали применять только во время первой мировой войны, а до неё ещё ого сколько лет. Но именно шины с «гусматиком» и стояли на всех Гельсингфорских электробусах. А Эдуард Полон даже уже начал производство подобных шин и для гужевого транспорта. Вот и думай, что хочешь…

…..

В столицу Шведско-Норвежской унии, город Стокгольм, мы попали на почтово-пассажирском пароходе. Я даже и представить не мог, что такое возможно в самый разгар зимы. А оказалось — возможно. Правда, мы сначала поездом добирались до Або, а уж из него и отчалили.

С начала ледостава ледоколы пробивали канал от Або до Стокгольма и сопровождали караваны судов, которые курсировали туда и обратно ежедневно. В Швецию везли зерно, керосин и нефть, пеньку и ткани, лес и различные масла. Обратно доставляли уголь, чугунные болванки и просто железную руду, станки и механизмы.

Стокгольм нас встретил ветром, метелью и небольшим морозцем. В крохотной каюте на шведском коммерческом авизо, на который мы и купили билеты, отец с дедом рубились в карты, а я, большей частью, пытался перевести «Книгу джунглей» Киплинга на финский. Я уже устал пересказывать Микки содержимое подаренных мне книг и решил перевести её, чтобы он сам читал.

Мы с дедом в очередной раз разругались. И всё из-за тех новинок, которые я подсказал Мехелину и его инженерам. После моего рассказа за ужином, как мы с кузеном провели день, дед наорал на меня, а затем ходил в городскую управу к Леопольду Мехелину улаживать совместные права на очередные придумки «глупого и несносного мальчишки», как он меня обозвал.

Так что на Новый год я от него не получил никакого подарка. Зато мне отдарился Томми, которого Александр Гусс взял к себе учеником.

— Вот! Это тебе! С Новым годом! Ты же любишь всякое стреляющее, — с этими словами кузен протянул мне какой-то свёрток.

Развернув его, я обнаружил небольшой револьвер, который при более тщательном рассмотрении оказался чугунным карманным и пятизарядным велодогом бельгийца Шарля-Француа Галана.

— Спасибо, Томми! Откуда он у тебя?

— Ай, не спрашивай. И взрослым особо не говори, что от меня.

Но самое главное я обнаружил вечером, когда разобрал револьвер. Этим главным оказались браунинговские патроны 7,65Х17. Пять маленьких патрончиков с так долго мной искомой полностью цилиндрической формой. «Ай, моя же ты прелесть». Где бы мне их ещё прикупить — и можно заняться модернизацией моего «Пионера», переведя его на магазинное заряжание.

За два часа до прибытия в Стокгольм я уже торчал на палубе, натянув и завязав башлык. Уж лучше здесь, на ветру, чем в той тесной и прокуренной коробочке каюты.

Прямо за зданием таможни нас уже с нетерпением поджидал Ахти. Он, бедняга, так соскучился, что даже попытался взять меня на руки, но даже и приподнять не смог.

— Ну ты и вымахал, братец! — удивился он. — Чего же ты тяжёлый такой? Неужто железо беспошлинно в карманах провозишь? — попытался пошутить он и оказался почти прав, в одном из карманов шинели у меня лежал подаренный револьвер.

Пока дед с отцом занимались поисками поставщиков анилиновых красителей, брат Ахти таскал меня по городу, знакомя с достопримечательностями и попутно выспрашивая у меня про домашние новости. Остановились мы, кстати, не у наших родственников, а в припортовой гостинице «Серые водоросли» (Gråalger). Длинное, кирпичное, одноэтажное здание было когда-то казармой шведской морской пехоты. Единственный плюс этой гостиницы был в хорошем отоплении. Всё остальное — газовое освещение, удобства на улице и довольно тонкие стены, которыми разделили общие спальни казарм, было сплошным минусом. Ну, взрослым виднее. С нашими доходами мы могли бы и в «Гранд-отель» заселиться.

Стокгольм оказался островным городом. Совсем как Гельсингфорс. Что, впрочем, и не удивительно, ведь столица нашего княжества и была построена шведами. Далеко мы с братом не путешествовали. Зимой много не напутешествуешь, да, к тому же Стокгольмская конка в рамках перехода на электричество была закрыта. И нередко приходилось брать извозчика, что довольно сильно било по моему карману, так как Ахти предпочитал путешествовать пешком и отказывался платить за такую роскошь.