Мы с Орлеттой перехватывали друг у друга нить повествования, оставив Иану почетную роль: дополнять и уточнять. Память у него оказалась просто фотографическая, а зоркий глаз замечал подробности, на которые никто из нас просто не обратил внимания. Пока рассказ не дошел до того момента, когда бедолага эльф оказался в зловонном чреве уродливой гадины. Вот тут ожесточенные споры стала вызывать любая мелочь, вплоть до того, в какую сторону чудовище выплюнуло кокон с Ианом – вправо или влево, и к какому дереву мы примотали демона косой: я стояла за сосну, а Орлетта с пеной у рта доказывала, что это была осина.

Но даже спор о дереве и мое сокрушенное признание, что письмо из колдовской книги я потеряла, да и содержание запомнила весьма приблизительно, так что теперь не определить, кто кому писал и что при этом имел в виду, не нарушили атмосферу праздника. Разве что у Машеньки в какой-то момент глаза округлились так, что, казалось, вот-вот вывалятся из орбит – видимо, настолько ее шокировало предположение, что госпожа может что-то забыть, а тем более потерять.

Больше всего мне поднял настроение высочайший визит – теперь, казалось, все пойдет само собой, он непременно отыщет возможность задержаться, когда все уже начнут расходиться, и мы сразу разрешим все недопонимания. Увы, любимый засобирался восвояси в первую очередь – под предлогом того, что мне-де надо выспаться, завтра будет долгий и трудный день…

– Я провожу! – в один голос воскликнули мы с Орлеттой.

По дороге его величество и девушка-рыцарь очень мило побеседовали – любимый задал несколько очень умных вопросов о рыцарстве и долге, как их понимает Орлетта, а та отвечала с подкупающей искренностью. Не знаю, как это получилось, только мы проводили графиню до ее комнаты (как и я поначалу, она еще плохо ориентировалась в хитросплетениях дворцовых коридоров), после чего остались практически тет-а-тет. Место нельзя было назвать совсем уж уединенным, но в вечернее время жизнь во дворце, как и во всем Старгороде, если не полностью замирала, то хотя бы успокаивалась, и шанс неожиданно натолкнуться на спешащего по хозяйским делам слугу снижался.

– Ну вот! – То ли король, пытаясь меня удержать, расстегнул застежку серебряного браслета, то ли я сама плохо закрепила его на руке, только он неожиданно с мелодичным звоном свалился на пол. В неровном и, сказать честно, не слишком ярком свете факелов поиски безделушки затянулись, но в конце концов «беглец» был найден и водворен на место.

– У вас вообще любопытные украшения, госпожа чародейка. – Аккуратно застегнув браслет на вялом запястье, король не торопился отпускать мою руку и принялся с любопытством разглядывать, точно по линиям ладони пытался прочитать прошлое, настоящее и будущее. – Где вы раздобыли такое колечко?

– Вот это вот? – Я с отвращением поглядела на массивное украшение, усыпанное бриллиантами, как небо – звездами. Берегла его всю дорогу, точно зеницу ока, готова была даже – стыдно вспомнить! – проглотить в случае разбойного налета… А он все забыл! Отплачу той же монетой. – А… не помню!

– Вы, видно, вообще очень забывчивы, – попенял мне венценосный собеседник.

– Есть такой грех. Но забываю я только самые важные моменты своей жизни!

– В сказках пишут об одном чудодейственном средстве, якобы возвращающем девушкам память…

– Ка…

…Господи, как же я соскучилась по этим губам, этим рукам, этим глазам, которые всегда смотрят чуточку насмешливо, но словно видят тебя насквозь! Жалко, что поцелуй не может длиться вечность!..

– …Кажется, я начинаю кое-что припоминать!

– И что же?

– Кое-кто задолжал мне первую брачную ночь!

– Да неужто? Какой негодяй! – почти натурально возмутился король. – Как его зовут?

– Точно не помню… но отзывался на прозвище Тигрище. А еще – Зубробизон… Ой-ой-ой!..

Вот так я это себе и представляла, когда в детстве мечтала, что когда-нибудь любимый человек будет носить меня на руках. Удобно – и почти так же приятно, как поцелуи. Ну, может, и не совсем так же – но если невозможно одновременно идти и целоваться, то я согласна на такую замену!

– Зверюга! Увидят же!

– Пускай завидуют!

…Как приятно, оказывается, шептаться на ухо! Когда горячее дыхание обдает шею, заставляя мурашки табунами бегать по всему телу, и волоски встают дыбом даже в таких местах, где я и не подозревала…

– Ты – самый лучший!

– Я знаю, – самоуверенно улыбнулся этот нахал и ногой захлопнул дверь перед носами опешившей стражи…

Ох, и разговоров пойдет!

Это была последняя трезвая мысль за весь вечер. В следующий раз здраво рассуждать я смогла, когда уже наступила глубокая ночь:

– Володя, ты спишь?

– М-м-м!..

Глупый вопрос, согласна. И время для серьезного разговора выбрано как будто не самое подходящее… Но позже мне может не хватить духу, чтобы снова его начать.

– Я должна сказать тебе что-то очень-очень важное… Володя! Послушай меня внимательно, пожалуйста!

– М-м-м?..

– Наверное, после этого ты не захочешь меня больше видеть… И будешь прав… Нельзя построить семью на обмане… Я очень тебя люблю… И чувствую себя просто ужасно…

– Хр-р-р…

– Не спи! Послушай, я все тебе врала! – Раз уж случился приступ нечеловеческой смелости, надо пользоваться им на всю катушку, расставить точки над всеми «i» в тексте. – Не только тебе, вообще всем. С самого начала. Я не теряла память. Я все помню: кто я такая и откуда… Не знаю только, как попала сюда. Ты меня слышишь? Понимаешь?

– М-м-м!..

– Я – не от мира сего. Буквально. В моем мире все по-другому. Здесь же каждый день, каждый шаг преподносит что-то новое: начиная с незнакомых деталей одежды, заканчивая словечками и обычаями. Я не такая, как все. И никогда не буду…

– Глупенькая. – Властной рукой король привлек меня к себе и обнял, как ребенок – плюшевого мишку. – За это я тебя и люблю!

В такие вот моменты и начинаешь жалеть, что некоторые ночи не длятся вечно…

Эх, и тяжела ты, шапка Мономаха!

Борис Годунов

Ночь мы с любимым провели не только за разговорами – хотя и их хватало. Как можно было упустить возможность задать Володе давно интересовавшие – даже, не побоюсь этого слова, терзавшие – меня вопросы! Хотелось узнать все и сразу, и начала я в хронологическом порядке, от Рождества Христова – то есть с зимы. Странное поведение короля после триумфальной операции по разгрому лесных разбойников и освобождению заложников стоило мне немалых нервов, и теперь, когда принципиальный вопрос «любит – не любит» окончательно разрешился к обоюдному удовлетворению сторон, его показное равнодушие и стремление избегать моего общества выглядело совсем уж странно.