«Памятовать надлежит, — докладывали они свое мнение, — что сила и знатность флота не в одном великом числе кораблей, матросов и корабельных пушек состоит, но что, во-первых, потребны к тому искусные флагманы и офицеры... основываемый вами план никогда во исполнение приведен быть не может, если недостает также искусных и ревностных исполнителей...»

Видимо, тревожные мысли этих моряков достигли ушей императрицы.

К тому же, очевидно, все-таки расчет Мордвинова оказался верным, императрица узрела на рейде эскадру, все лето «сушившую» паруса.

Выслушав доводы Мордвинова, императрица отозвалась по-деловому.

— Нужды флота, Семен Иванович, — у Екатерины вошло в привычку, как и у Елизаветы, к нужным людям обращаться по имени и отчеству, — я разумею, надобно обговорить со знающими моряками. Возьми-ка себе в помощь Ивана Григорьевича и Спиридова, а для начала мне указ доложи.

Осенью состоялся Указ о создании «Морской российских флотов и адмиралтейского правления комиссии» для привлечения оной знатной части к обороне государства в настоящий постоянный добрый порядок».

Очевидно, Екатерина начала понимать суть нелегкой службы на море и сделала приписку: «Что флотская служба знатна и хороша, то всем известно, но, насупротив того, столь же трудна и опасна, почему более монаршую нашу милость и попечение заслуживает».

Не все эти благие пожелания императрицы, красивым слогом стелившиеся на бумаге, жили. Претворение их на деле требовало средств, а казна то и дело урезала расходы на содержание флота. Правда, жизнь заставляла иногда чиновников раскошеливаться и безотлагательно следовать высочайшим повелениям.

На Пасху вызвала Екатерина Семена Мордвинова, протянула ему бумагу. Читая донесение сибирского губернатора Чичерина, Мордвинов предполагал, о чем пойдет речь. Предшественник Чичерина, ныне сенатор и генерал Федор Соймонов, знатный в прошлом моряк, не раз толковал ему о мореходах Великого океана.

— Нынче получила я реляцию сибирского губернатора Чичерина, — начала разговор императрица, — доносит о славных делах мореходов и купцов на Камчатке. Изведали они незнаемые прежде земли американские, а все на свой кошт творят. Надобно направить в те края офицеров да штурманов, судно на казенный счет изладить. Обговорите о сем на Коллегии, указ о том последует.

— Ваше величество, дозвольте купно с экспедициею в Ледовитый океан по замыслам академика Михаила Ломоносова?

— Кого надумал послать?

— Наилучше капитана Василия Чичагова, по ходатайству флагмана эскадры Спиридова задумку имеем. Ежели проход водой вкруг Сибири откроется, соединить обе экспедиции у Великого океана.

Екатерина имела смутные представления о географии, но уловила значимость затеваемого предприятия. Недавно она читала записку Ломоносова.

— Пусть будет по-твоему, но для пользы сим экспедициям инструкции строгие, по всей науке, сочините для исполнения.

В прошлом году Начальник Географического департамета академик Ломоносов представил малолетнему генерал-адмиралу Павлу обширную записку о «Возможном проходе Сибирским океаном в Восточную Индию». Подробно, в 120 параграфах, учитывая даровой опыт мореплавания, на строго научной основе, академик подробно обосновал необходимость обследования морского пути на Восток, значимость его для державы. «Когда по щедрому божескому промыслу и по счастию всемилостивейшия самодержицы нашей, — предсказывал корифей науки, — желаемый путь по Северному океану на восток откроется, тогда свободно будет укрепить и распространить российское могущество на востоке, совокупляя с морским ходом сухой путь по Сибири на берега Тихого океана».

Вместе со Спиридовым тщательно штудировал этот доклад Мордвинов, и оба моряка восхищались обширностью знаний русского самородка в области мореплавания, высокой оценкой нелегкого труда русских мореходов. Ломоносов обосновал свой проект, исходя из предположения, что летом между Новой Землей и Шпицбергеном океан очищается от льдов и в широте 80° океан открыт для плавания на восток.

В начале мая поступил Высочайший указ Коллегии, а на следующий день она заседала. Как обычно в последнее время, главенствовал старший по званию, но не по знанию дела, дряхлый адмирал Иван Талызин.

После свержения Петра III он вдруг стал заметной фигурой. На этот раз он оживленно оглядывал немногочисленных, всего 6 человек, членов Коллегии, задерживая взгляд на Нагаеве и Спиридове.

Откашлявшись, он приподнялся и, волнуясь, хриплым старческим голосом внезапно объявил:

— Только что курьер доставил высочайший собственноручный указ ее величества. Контр-адмиралы Нагаев и Спиридов пожалованы ее величеством в вице-адмиралы, с чем я их и поздравляю.

Мордвинов, Чернышев, Рамбург задвигали креслами, подошли поздравить смущенных виновников непредвиденной паузы.

Заседание продолжалось. Монотонным голосом Талызин зачитал указ Екатерины. Сообщая «о преполезном открытии доныне неизвестных разных островов», императрица повелела «нашей Адмиралтейской коллегии, по представлению губернатора Чичерина исполнить, отправя немедленно туда по своему разсуждению, сколько надобно офицеров и штурманов, поруча над оными команду старшему, которого бы знание в морской науке, и прилежание к оной известно было».

Слушая Талызина, Григорий Спиридов перебирал в памяти своих бывших однокашников и сослуживцев, все они уже в возрасте и для таких дел не пригодны. Вспомнился ему вдруг капитан-лейтенант Петр Креницын. Под Кольбергом он отличился, отменно командуя бомбардирским кораблем «Юпитер», а сейчас в эскадре был на виду, поэтому флагман и предложил назначить его начальником экспедиции.

— Сей исправный и храбрый офицер в навигации и мореходстве смыслит достохвально.

Спиридова горячо поддержал и Нагаев:

— Могу рекомендовать Креницына как весьма знающего в науках. Был под моим начальством при описи Балтийского моря...

Остальным членам Коллегии оставалось только утвердить предложенную кандидатуру. Никто из них не знал корабельных офицеров, давно, а то и вовсе никогда не выходил в море, на кораблях не бывал, как те же Чернышов или Рамбург.

Экспедиция Креницына направлялась в наивящем секрете «не объявляя до времени сего указу Сенату».

Меры предосторожности были нелишними. После Великой Северной экспедиции и открытия берегов Америки в Европе начали проявлять повышенный интерес к успехам русских мореходов.

Петру Креницыну вменялось по возможности следить, не объявится ли в Великом океане экспедиция Василия Чичагова из Северного океана. Для опознания кораблей начальникам обеих экспедиций вручались особые секретные пароли и сигналы.

Вскоре по представлению Адмиралтейств-коллегии, полностью одобрившей идею Ломоносова, Екатерина подписала секретный указ: «Для пользы мореплавания и купечества на восток наших верных подданных за благо избрали мы учинить поиск морскому проходу Северным океаном и далее...»