ей теперь очки? Или я ошибаюсь на счет Марго?». Я хотел было наброситься на Тоньку, но остановился.

— Чего медлишь, Корф? Давай ударь беременную женщину?

— Не хочу об тебя руки марать. Тьфу! — Я смачно плюнул Тоне в лицо. Она закатила глаза, развела руками и возмущенно заверещала.

— Нет, ты видел?! Ты вообще видел?! Котик? Ты примешь меры?

— Заткнись. — Мститель психанул, но не на меня, а на свою Тонечку. — Что ты вечно лезешь? Кто тебе разрешил трогать гостью?!

— Но ты…мы же всё равно потом собирались их убрать, я решила ускорить процесс зачистки.

— Это тебе мозги пора прочистить и давно. На хрена я с тобой только связался?! Дура!

— Не смей орать на мать. Всё, всё из-за тебя. — Откуда-то сзади меня выбежал Вишня и схватил мстителя за горло.

Мститель совершенно хладнокровно отодвинул от себя Олега и тоном нетерпящим возражений ответил.

— Дорогой Олег, если бы ты не провалил свою часть операции, мы вполне могли обойтись без жертв и выяснений отношений между собой. Тебе и надо-то было своего папашу задобрить, бдительность усыпить. А что сделал у нас ты? Правильно, всё с точностью до наоборот.

— Какого папашу? — Марго слабо подала голос…на чистом русском, и, к сожалению, это заметил не я один.

— Любезная, фрау Ротенберг. Позвольте поинтересоваться, а куда подевался ваш немецкий говор? — Мститель недоумённо приподнял бровь.

— Обрусела с вами, ясно?! — Маргарита сидела полусогнуто в углу дивана и придерживала разбитую щеку рукавом.

— Яснее ясного. На чём мы остановились, господа?! — Мститель почесал свой розовый клоунский, что-то обдумывая. — Ах да! Играем, играем! Игра не должна останавливаться. Давай, Алёшенька, сыграем в угадайку?

— Сколько можно, Вэл? Я для чего с вами поехал? — В гостиную ворвался разгневанный Илларион, размахивая перед собой пистолетом с глушителем. — Что вы за детский сад устроили? Давайте по существу, день вообще-то не резиновый.

— Как Вэл? — Я попятился назад, споткнувшись о высокий светильник с абажуром.

— Лёва, мать твою! Какого…ты выперся? Твоё дело сторона — сиди да посматривай в камеры. — Мститель нервно зашагал по гостиной.

— Ааааа… Лёва — это Лёвушкин? Как я сразу не догадалась. — Маргарита сказала это тихо-тихо, но все снова заметили, что у неё исчез акцент.

— Я один не понимаю, почему наша лжесвидетельница начала говорить на чистом русском? — Илларион продолжал размахивать пистолетом, прицеливаясь то ко мне, то к Марго.

— Может, Тоня ей что-то повредила? — Я попытался перетянуть внимание шайки на себя и сбить их с толку.

— У кого это голос прорезался? Алекс? А я про тебя и забыл. Тебе куда для начала выстрелить…в руку или в ногу? — Лёвушкин решительно наставил на меня пистолет. Я мысленно перекрестился и начал прощаться с жизнью, с сожалением осознавая, что нам с Маргаритой не спастись. И тут мститель наставил взявшийся из воздуха спортивный пистолет на Иллариона.

— Только тронь его. Мы так не договаривались.

— Вэл, миленький, какие договорённости? Ты заигрался. А я хочу свою долю.

— Ежели ты убьёшь Корфа, мы никто ничего не получим.

— Ммм…. Я лишь попугаю, пару отверстий прострелю, зато наш Алёша будет покладистей. Правда, Алёшенька?

— Кривда! Что? Что вам надо? Какие доли?

— Алекс, — Марго с трудом встала с дивана, направилась к Олегу и заговорила со сносным акцентом. — Антонина ушла от тебя восемнадцать лет назад к Валику будучи беременной, но она не знала о своём положении. Ребёнка решили оставить. А когда ты разбогател…

— Мы решили получить за отцовство с тебя по полной! Маргарита Эдуардовна, благодарим, но дальше мы уж как-то сами.

Я ухватился за лампу, дабы не потерять равновесие, в ушах звенело, сознание путалось. Я смотрел на Тоню, Валика, Олега, Иллариона и Маргариту по кругу и медленно шёл вперёд. Я растерянно опустился в кресло и в который раз взглянул на мстителя. Нет, он был вполне себе реальным — Вэл Мальвине.

— Всё, у меня когнитивный диссонанс. Я думал, ты — Валик из юности. При чём здесь Вэл?

— Господи, Корф, да меня кроме Тоньки никто Валиком не называет. Вэл, Валик, Валентин — всё я собственной персоной.

— Вэл Мальвине — звучит богаче, как бренд проектирования в строительстве.

— Да у тебя, Алекс, феноменальная память. Значит, наговаривали мои помощники, что ты амнезией страдаешь, и мы перекачали тебя препаратами.

— Я хорошо запоминаю определённые моменты, моя фиктивная жена привила мне любовь к деталям. — Я посмотрел на Марго, надеясь, встретиться с ней взглядом сквозь толщу тёмных солнцезащитных очков. Из-под очков по запёкшейся крови у неё потекла слеза.

— Господа, а эффектно мы отыграли, неправда ли? Всех-то мы запутали, следы замели, не подкопаешься. — Мститель улыбался всем присутствующим во все свои тридцать два белых, ровных зуба. И как я сразу не вспомнил, что Вэл Мальвине улыбался мне при встрече у меня дома точно такой же голливудской улыбкой.

— Да, ваша преступная группировка блестяще сыграла, Валентин. Вообразить, что вы — мой мститель…мне и в голову бы не пришло. Я даже случайно не мог подумать на вас.

— Тоня, Олег, да нас короновали, не меньше. Мы теперь не какая-то мелкая шайка, а целая преступная группировка.

— Ларри прав, давайте ближе к делу. Вэл, ты или твоя свита читали дневник Вероники?

— Корф, ты серьёзно? Да на кой нам сдались сопливые россказни твоей фиктивной жёнушки?

— Тогда зачем вы мне их подсунули? В них не было ни слова про Вэла Мальвине и каких-либо толковых объяснений заговора против меня.

— С твоей лёгкой руки, так сказать. Мне очень нравилось наблюдать, как ты страдаешь, когда читаешь со слезами на глазах душеизлияния своей дражайшей Никулечки. Ты же сам себя изводил, нам и делать ничего не пришлось. Поэтому какое-то время мы отдыхали, довольствовались твоим мазохизмом в чистом виде.

— Но сегодня вы сказали, что в записях есть ответ.

— Ой, мы тебе много чего наговорили…чтобы запутать и свести с ума.

— Вэл, если ты далеко не бедствуешь, зачем вам я?

— Вот это правильный вопрос. — Илларион похлопал меня по плечу, провёл дулом пистолета по моей шее, что у меня аж сердце ухнуло вниз. — Тонечка, расскажи-ка нам, что мы затеяли.

Тоня вальяжно уселась на середину дивана, закинула ногу на ногу и начала рассказывать:

«Алекс, ну вспомни, каким ты был мямлей и слабаком. Одно название, а не мужик. Что ты мог мне молодой и красивой дать? Нищенское, убогое прозябание в крохотной квартирке с твоей вечно недовольной мамашей? Конечно, как только представилась возможность, я ушла к Валику… Я вообще его одного любила и люблю. Да, я ушла от тебя молча, не прощаясь, не оставив записки.