дверь, а за ней в комнату вошла женщина в элегантном светло-голубом костюме. У него перехватило дыхание. Их так и не представили друг другу, но он сразу узнал ее, он наблюдал за ней еще в больнице, когда тайно пробрался туда. Мать Лили.

Позади нее маленький мальчик робко оглядывался по сторонам. Когда Чарли увидел его лицо в полумраке тусклого освещения, то вздрогнул. В первый момент он был сбит с толку, потом присмотрелся внимательнее и увидел просто ребенка с раскосыми глазами, странно деформированной головой и открытым ртом.

Он шагнул к мальчику, улыбнулся и опустился на колени.

– Привет. Ты, должно быть, Михель. А я Чарльз. Но ты можешь звать меня Чарли. Я слышал, мы будем соседями по комнате? Надеюсь, ты не храпишь? – Он протянул руку Михелю. Мальчик испуганно скользнул взглядом по кольцам в ушах и татуировкам на предплечьях. Мать Лили легонько подтолкнула мальчика сзади, он сделал шаг к Чарли и пожал руку.

– Привет, – сказал Михель, а затем поспешно отпрянул назад, как будто сделал что-то запретное.

Эмма отвела мальчика в сторону и показала ему кровать и шкаф. Тем временем мать Лили подошла к Чарли. Она протянула ему руку в перчатке.

– Мистер Куинн, мы не знакомы, я Зильта Карстен, мать Лили. Моя дочь много рассказывала мне о вас.

Удивленный, он пожал ей руку.

– Да? – спросил он.

Зильта улыбнулась.

– Вы, наверное, понимаете, что она не должна ничего знать об этом… О том, что Михель какое-то время пробудет здесь…

Чарли кивнул.

– Эмма мне все объяснила, – ответил он. – Мне очень жаль, что это случилось с вашим сыном.

– Благодарю. Когда Лили узнает, что Михель здесь, она захочет навестить его. А поскольку ее муж не должен знать о Михеле и не разрешает ей ходить в город одной… Что ж, всем будет проще, если она вообще ничего не узнает. – Зильта выглядела усталой и обеспокоенной, но все же улыбнулась: – Эмма заверила меня, что вы готовы временно позаботиться о нем? Мы, конечно же, вознаградим вас должным образом. Моя дочь очень доверяла вам прежде, и Эмма отзывается о вас только положительно. Так что я очень рада, что вы предоставили себя в наше распоряжение. Вы недавно начали работать здесь смотрителем?

Чарли пробормотал что-то невразумительное, бросил на Эмму изумленный взгляд, на который та ответила улыбкой.

– Точно! – ответил он.

Зильта кивнула.

– Я буду навещать сына примерно раз в неделю. Чаще я сейчас не могу, вы понимаете почему. Но как только Лили переедет в свой собственный дом вместе с Генри, я буду проводить с Михелем больше времени. И его отец тоже.

Чарли сморщился при упоминании Генри. Зильта глубоко вздохнула.

– Я понимаю, что вы… хорошие друзья с отцом Ханны…

Он молча кивнул.

– Он навещает вас здесь?

Чарли снова кивнул. Зильта тихо вздохнула.

– Я постараюсь объявлять о своих визитах заранее и планировать их так, чтобы мы не сталкивались друг с другом. Я прошу вас не говорить с Михелем о его сестре. Это его расстраивает.

Чарли кивнул в третий раз.

– Хорошо. – Зильта взглянула на Эмму и Михеля. – Возможно, вы сможете немного вовлечь моего мальчика в свою работу. Ему ужасно скучно, если с ним никто не занимается. В последние несколько недель он постепенно учился ходить, но ему все еще нужно быть осторожным и не напрягаться.

Чарли опять кивнул.

– У нас все будет хорошо, не волнуйтесь, – успокоил он, хотя сам не был в этом уверен.

– Ты когда-нибудь слышал о Кларе Цеткин? – Изабель зажгла сигарету.

Йо беспокойно заерзал на своем стуле. Изабель и Марта снова перехватили его в подвале и втянули в разговор. Теперь они с вызывающим видом сидели напротив друг друга, увлеченные спором. Никто не хотел отклоняться от своей точки зрения. Йо видел, что все их аргументы имеют под собой почву, но не хотел, чтобы Изабель с Мартой присоединились к борьбе за социальную справедливость на улицах рядом с рабочими. Он считал, что они должны идти другими путями, чтобы их голоса были услышаны. Он нахмурился.

– Это была та женщина, которая выступала в Париже на конгрессе социалистов?

Изабель возбужденно кивнула.

– Точно. И знаешь, что она сказала?

– Не совсем, – уклончиво ответил он. – Выступала в поддержку прав женщин.

– Ну, она выступила с программной речью. О связи между женщинами и социальным вопросом. Конгресс полностью ее поддержал. – Изабель допила свой виски и восторженно стукнула стаканом по столу. – Таким образом, она заложила фундаментальные ценности для теории женской эмансипации, которыми мы будем руководствоваться в будущем. «Как рабочий порабощен капитализмом, так и женщина порабощена мужчиной, и она будет оставаться порабощенной до тех пор, пока не станет экономически независимой», – процитировала она, ее глаза сияли. – Это так верно! «Женский вопрос – это политический вопрос».

Йо почесал затылок, потом скрутил себе сигарету. Он наклонился, уперся локтями в колени и посмотрел на Изабель.

– Ты права, – медленно произнес он. – Только, боюсь, извини, если я повторяюсь, что просто еще не пришло время. Сначала мы должны бороться за права рабочих, улучшать социальную систему. И тогда у мужчин освободятся головы, чтобы подумать и о женщинах. Вы понимаете, о чем я? Нельзя быть на всех фронтах одновременно. Тогда они там, наверху, подумают, что мы хотим сразу перевернуть всю государственную и общественную систему и запаникуют.

Изабель хотела вскочить, но Марта удержала ее за руку.

– Этот аргумент не выдерживает критики, Йо, – спокойно сказала она. – Женщины десятилетиями требовали своих прав и их всегда отодвигали в сторону. Вот почему более умеренное крыло движения до сих пор ограничивалось только требованием большего образования и права на работу. Они веками надеялись, что право голоса будет им дано, если они докажут, что достойны этого. Но мы смотрим на это по-другому. Основным условием является право голоса. Если мы будем продолжать ждать, ничего не произойдет. Ничего! Господи, мы живем в конце девятнадцатого века, а не в средневековье. И мы хотим достичь наших целей вместе с социал-демократами. Потому что эти цели нельзя разделить! Нас эксплуатируют вместе. И мы больше не должны бороться друг против друга. Бок о бок, вместе против буржуазии, за новое общество!

Йо задумчиво кивнул. Он медленно выпустил дым в потолок.

– Это правда. Но все же… Я думаю, это опасно. Город бурлит, многое произойдет в ближайшие несколько лет, и эта битва будет на улицах. Это не место для женщин. Вы видели, как это происходит. Были аресты, судебные приговоры. Это только начало. Вы хотите оказаться в тюрьме?

– Если это необходимо!

Он покачал