Гигант подошел к сооружению и что-то сделал, отчего рубка наполнилась слабым дыханием. Оглядевшись, Полюс Фердинатович обнаружил, что в стенах во множестве открылись пульсирующие дыхальца, испускающие еле заметный синеватый пар, пронизанный обрывками светящейся паутины.

– Сейчас здесь можно будет дышать, уважаемый, – сказал гигант, и только теперь Полюс Фердинатович сообразил – чей же голос он слышит.

Ну, конечно!

Свой собственный!

– Вы разговариваете со мной телепатически? – Полюс Фердинатович мысленно сформулировал вопрос, но гигант ничего не ответил. Пришлось повторить вслух.

– Нет, я не умею передавать мысли существу иной расы, – ответил слон. – Я говорю с вами на изначальном языке, который извлекает из вашей вербальной способности необходимые вторичные формы, наиболее близкие по аналогии к сказанному. Вы понимаете?

– Понимаю, – кивнул академик, хотя понял он чересчур мало, примерно столько же, сколько нерадивый студент, в первый раз в ночь перед экзаменом открывший толстенный том теории акустики.

– Сейчас здесь установится пригодная для дыхания атмосфера, – продолжил гигант, – и тогда можно будет обойтись без этих приспособлений, – гигант показал толстым пальцем на трехпалой руке на существо, присосавшееся к его лицу, а затем на кислородную маску Полюса Фердинатовича.

Но как только Гансовский хотел поинтересоваться, когда же может наступить это «сейчас», гигант вдруг ухватился за то ли хобот, то ли хвост присосавшегося к нему существа, ловко размотал его с шеи и потянул вперед с видимым усилием, отчего на кремовой коже проступили синеватые жилы. Раздался громкий чмокающий звук, пальценог повис, шевеля членистыми лапами, неприятно дергаясь и роняя на пол черные капли. Слон подошел к сооружению, держа тварь на вытянутой руке, а она продолжала извиваться, словно стараясь вернуться на то место, откуда ее отодрали. Там инопланетянин ее спрятал и повернулся к Полюсу Фердинатовичу.

Не дожидаясь приглашения, академик тоже отцепил маску и с некоторой опаской сделал вдох. Дышать вполне можно, если не обращать внимания на тяжелый дух, похожий на запах на скотобойне. Пахло кровью и сырым мясом.

Полюс Фердинатович с любопытством разглядывал лицо инопланетянина, а тот занимался ровно тем же. Гансовскому немедленно пришел на память научно-фантастический рассказ Антипина, где тот попытался смоделировать первый контакт землян с инопланетянами. И в одном из эпизодов, по мере того как экипажи повстречавшихся в бездне космоса звездолетов знакомились друг с другом, наступил этап, когда необходимо было продемонстрировать друг другу свои обнаженные тела. Как всегда у Ефрема Ивановича, очарованного эллинизмом, тела землян и инопланетян являли образцы совершенства, ведь каноны красоты, по мысли покойного академика, сродни космическим – фундаментальны и универсальны для любой точки Вселенной. Но это в фантазии. А вот вам самая вопиющая реальность: Полюс Фердинатович, человек в возрасте и по фигуре далеко не то что Аполлон, но и не самый завалящий атлет, и инопланетянин, соответствующий канонам земной красоты примерно так же, как человек-слон соответствовал канонам красоты викторианской Англии.

Надеюсь, раздеваться не придется, мелькнула у Полюса Фердинатовича почти юмористическая мысль. Он сунул руку в карман комбинезона под распахнутой дохой и достал оттуда неизменную трубочку. Сунул ее в рот, пососал и с необыкновенной за последние месяцы остротой вдруг подумал, что неплохо бы табачку.

– Прикурить не найдется? – улыбнулся Полюс Фердинатович и показал инопланетянину трубочку.

– Найдется, – к удивлению академика, сказал слон, протопал к стене рубки, буквально разодрал ее руками, неприятно при этом напомнив какого-нибудь хищника, раздирающего плоть своей жертвы, и извлек оттуда полупрозрачный студенистый мешок, покрытый мелкими черными крючками.

Мешок подрагивал, как живой. А может, он и был живым. Пальцы слона погрузились в желеобразную массу и извлекли наружу странный агрегат, похожий на туго свернувшуюся змею, и ворох сероватой бумаги. Слон измял бумагу и запихнул огромный, неопрятный комок в пасть свернувшейся змеи.

На конце его пальца вспыхнул яркий шарик, которым гигант и запалил ворох бумаги. По отсеку распространился запах, который Полюс Фердинатович не мог не узнать.

Табак!

Табак, неведомо каким чудом оказавшийся на Марсе, в руках, а вернее, в трубке – это же трубка! – инопланетянина, за миллионы километров от земных плантаций этой человеческой слабости и, в общем-то, дурной привычки. Курение являлось, пожалуй, одной из тех редких слабостей, на которое коммунистическое общество если не полностью закрывало глаза, то, во всяком случае, смотрело с неодобрением, впрочем, нисколько не препятствуя отечественной табачной промышленности выпускать широкий ассортимент папиросно-сигаретной продукции, начиная от папирос «Казбек» и «Лайка» до сигарет «Союз-Аполлон». Но в космосе на все это великолепие, включая и поставляемое из братских стран коммунизма и даже с острова Свободы, был наложен строжайший запрет, что и заставляло космических волков обходиться исключительно паллиативным решением – сосать пустые трубочки, воображая самые свои любимые сорта табачных смесей.

Гигант тем временем приложился к мундштуку огромной трубки, вдохнул и выдохнул дым, протянул трубку Полюсу Фердинатовичу, который с некоторой опаской принял ее, опасаясь, что не удержит столь могучее сооружение. Гигант с прищуром смотрел, как академик неловко поднес к губам огромный мундштук, примерился и так, и эдак, но затем все же решился, вытянул губы трубочкой и сделал первую после стольких месяцев воздержания затяжку.

Табак оказался великолепен. Полюс Фердинатович затруднился бы точно определить географическую точку произрастания, но отнес бы его к лучшим карибским сортам. С легким вишневым привкусом и горчинкой табак словно вдохнул в академика заряд бодрости и силы.

– Трубка контакта! – воскликнул академик, передавая ее обратно гиганту. – У нас, на Земле, еще в давние времена индейские племена, заключавшие друг с другом союз, обязательно скрепляли договор курением трубки мира. – Полюс Фердинатович показал на агрегат, к которому теперь приложился гигант. – А у нас с вами – трубка первого контакта!

– На моей планете… Фаэтоне, – уточнил инопланетянин, – когда-то считалось, что эта трава, должным образом приготовленная, может подарить бессмертие. Однако рецепт изготовления, увы, был утерян.

Так они передавали друг другу трубку контакта и беседовали о вещах, в общем-то, не столько важных, сколько помогающих найти общие точки соприкосновения между двумя столь различными цивилизациями.

Внимание Полюса Фердинатовича привлекли стоявшие там и тут металлические амфоры, которые они неоднократно встречали в коридорах Фобоса. Из таких же амфор, если верить рассказу Багряка и Зои, вылезли неведомые чудовища, с которыми они вступили в схватку в один из первых дней обследования мертвого ковчега.

– Скажите, уважаемый, для чего предназначены эти сосуды? – Академик неловко ткнул мундштуком трубки мира в сторону ближайшего скопления металлических амфор.