Европейские союзники продолжали ратовать за дальнейшее ослабление эмбарго в отношении СССР. К тому времени многие уже осознали, что эмбарго не помогло сдержать развитие Советского Союза и не ограничило его военный потенциал (что показал, к примеру, успешный запуск первого искусственного спутника Земли в октябре 1957 года). Поразительно, что европейские члены КоКом упирали на этот дефицит экономических последствий в качестве аргумента о необходимости дальнейшего ослабления эмбарго, однако в США все рассуждения сводились исключительно к оправданию сохранения эмбарго по моральным и символическим основаниям[810]. В 1958 году, под ощутимым давлением союзников, КоКом снова сократил список «запретных» товаров, от 282 позиций, согласованных в 1954 году, до 155. Отличительной особенностью дискуссий по ослаблению эмбарго была их сосредоточенность на соображениях безопасности и внешней политики – разногласия касались лишь того, каков наилучший способ достижения поставленных целей, никто не ставил под сомнение сами эти геоэкономические цели. В частности, никто как будто не обращал внимания на отсутствие капиталистических, рыночных принципов в политике США по отношению к Китаю и к Советскому Союзу.

Когда президент Кеннеди занял Овальный кабинет в 1961 году, он имел собственные геоэкономические причины поддерживать ослабление эмбарго КоКом. Для Кеннеди дальнейшее ослабление эмбарго имело смысл не потому, что запрет экспорта не привел к реальным экономическим последствиям, а потому, что он считал такое ослабление потенциальным способом достичь компромисса с СССР. Стратегию, известную как «гибкое реагирование», разработал глава отдела политического планирования Государственного департамента Уолт Ростоу (тоже, по совпадению, первоклассный экономист и один из немногих экономистов на этом посту)[811]. Тактику «гибкого реагирования» приняло НАТО, озабоченное ядерной угрозой Европе, однако она не принесла успехов на экономическом фронте. Заложенное в нее стремление к компромиссу являлось неискоренимой проблемой и ставило эту стратегию и тактику в зависимость от хорошего поведения Москвы, которого так и не дождались (во всяком случае, любые признаки такого поведения были сметены кубинским ракетным кризисом 1962 года).

Примерно тогда же в геоэкономический «фокус» американских творцов внешней политики времен холодной войны попал остальной мир. В 1960 году комиссия, созванная избранным президентом Кеннеди, высказалась в пользу либерализации торговли между Востоком и Западом в пользу поддержки развивающихся стран в качестве средства давления на СССР (отчет этой комиссии получил название «Доклада Болла», по имени председателя комиссии Джорджа Болла)[812]. По сравнению с 1950 годом, когда товарооборот со странами соцлагеря был ничтожно малым, к 1960 году, согласно докладу Болла, эти страны обрели «возможность экспортировать излишки и начинают использовать эти излишки для достижения своих коммерческих и внешнеполитических целей»[813].

Строгая экономическая логика позволяла трактовать нарастание торговли с СССР и некоммунистическим миром как позитивный тренд, однако в Вашингтоне оценивали ситуацию иначе. Будучи приверженной либеральным экономическим принципам и опасаясь расширения советского влияния, администрация США считала проникновение «коммунистической» торговли на эти рынки реальной проблемой, пусть даже испытывала нечто вроде неохотного признания, а не откровенный страх: «если этому суждено случиться, то США должны гарантировать, чтобы СССР соблюдал, насколько это возможно, правила свободного рынка»[814]. Опять-таки, доклад Болла, как и предыдущие обсуждения торговли между Востоком и Западом, показателен своей сугубой сосредоточенностью на внешней политике США (верность принципам капитализма и свободного рынка фигурировала в нем только как символическая «рамка») и на фактическом подчинении экономических инструментов геополитическим целям Америки; если коротко, это чисто геоэкономический подход.

Геоэкономические «мускулы» Америки продолжали укрепляться при президенте Джонсоне. В 1964 году, например, США воспользовались расколом между Москвой и Бухарестом и предложили Георге Георгиу-Дежу, председателю Государственного совета Румынии, пакет экономических стимулов и нормализацию торговых отношений[815]. Государственный департамент к 1964 году стал ратовать за ослабление эмбарго на сугубо геоэкономических основаниях: там признавали, что в вопросах торговли с Востоком «объем отношений, каким бы он ни был, является достаточным для того, чтобы использовать эту торговлю в качестве инструмента внешней политики Соединенных Штатов и реализации задач США в коммунистических странах»[816].