ему в глаза, уже не скрывая слез. И замерла, потрясенная теплотой, струившейся из янтарной глубины его взора. И как это вышло, что за какой-то месяц мы умудрились стать по-настоящему близкими людьми? Мне вдруг вспомнилось недавнее обещание сделать шаг ему навстречу, если с Машей все окажется благополучно…

– Выход? – рассеянно переспросила я, чувствуя, как волнение начинает вытеснять усталость. – Какой же?

– Оставайся с нами, – тут же без колебаний и вполне предсказуемо отреагировал Костя. В его словах не было ничего нового, но на сей раз предложение прозвучало иначе, решительнее и… отчаяннее, что ли. – Рита, зачем придумывать себе какие-то сроки и рамки, если ты сама не хочешь уезжать? Не хочешь, я же вижу…

– Не знаю… – Глядя на его лицо, расплывавшееся за пеленой слез, я лишь машинально покачивала головой, не в силах собраться и заставить себя думать связно. И дело было вовсе не в усталости, просто Костя интуитивно угадал мое состояние. Я действительно зашла в тупик. Бросилась с головой в это странное задание, потом и вовсе заигралась в семью, и при этом каждый день упорно гнала от себя мысли о том, что, собственно, чувствую к людям, волею судеб оказавшимся рядом. Казалось, я совсем не была готова к новым отношениям, но почему тогда скорое возвращение к привычной жизни навевало такую тоску, что хоть в петлю лезь… Может быть, я просто боялась опять окунуться в беспросветную грусть?

– Ну что ты плачешь, ведь не о чем. – Притянув к себе, Костя стал гладить меня по макушке, и я почувствовала себя девочкой возраста Маши, которая наконец-то обрела желанное утешение. Вполне ожидаемо, от близости теплого и сильного «папочки» слезы полились потоком, разряжая владевшее мною напряжение. А он, еще крепче прижав меня к груди, вдруг негромко, но четко произнес: – Выходи за меня замуж.

– Что? – От неожиданности я резко отпрянула, не веря своим ушам. Момент не слишком-то подходил для шуток, да и на легкомысленного балабола Костя явно не тянул. Он смотрел на меня спокойно и серьезно, словно давно все решил и вполне ожидал подобной реакции.

– Будь моей женой. – Костя сжал меня за плечи, словно опасался, что я сбегу, не дослушав его. – Переезды, проживание с нами на птичьих правах, непонятный статус в этом доме – полная ерунда, которая наверняка тебя оскорбляет. Мы должны стать настоящей семьей. Рита, для месячного знакомства шаг, мягко говоря, опрометчивый, но я давно уже пытаюсь тебе сказать… Мы разные, очень разные. Наверняка я кажусь тебе слишком нудным, у нас мало точек соприкосновения – на первый взгляд. Но нам хорошо вместе, не станешь же ты это отрицать! А вчера, когда ты так переживала за мою дочь… я вдруг в полной мере осознал, насколько близкими мы стали. Не отказывайся, давай попробуем. Ну что ты теряешь?

Я подняла на Костю глаза, не в силах собраться с мыслями. Да, я искренне привязалась к нему и, главное, к Маше. Я до сих пор не представляла, как смогу расстаться с забавной крошкой, которой так и не научилась заплетать аккуратные косички. Ее же отец… видимо, он все-таки ощущал ко мне что-то вроде благодарности за заботу о Маше. Мы и правда были небезразличны друг другу, и я не собиралась врать самой себе, доказывая обратное. Два одиноких человека, переживших трагедии, мужчина и женщина, которым приятно вместе, комфортно под одной крышей, – достаточно ли этого для начала серьезных отношений?

Перед мысленным взором вдруг замаячил рисунок призрака, словно угадавшего мое недавнее прошлое: крохотная комнатушка, продавленный диванчик, старая лампа и двое, так гармонично обитавшие в своем собственном, спрятанном в сердце суетливого мегаполиса тихом мирке… Когда-то этого было вполне достаточно не только для серьезных отношений – для счастья. Я с наслаждением тонула в теплых мягких объятиях Алика, а он нежно гладил меня по волосам и шептал всякие глупости… Мы вместе мечтали, смеялись, просто молчали, прижимаясь друг к другу, и теперь, когда мне не осталось ничего, кроме воспоминаний, я боялась утратить то ощущение близости. А оно таяло с каждым днем, стиралось неумолимым временем, и я снова уносилась мыслями в прошлое, листала фотографии в телефоне, мечтала о том, что уже никогда не осуществится… Какой же жалкой и беспомощной я была, цепляясь за эти обрывки прошлого, чудом еще не выветрившиеся из памяти! Хотя… в моей жизни когда-то была настоящая любовь, и соглашаться на меньшее теперь не хотелось.

– Костя, спасибо… – Я тут же осеклась, осознав, как нелепо и даже оскорбительно это звучит, благодарность в ответ на предложение руки и сердца! И быстро залепетала, боясь, что он обидится: – Но не стоит делать такой серьезный шаг из одной только признательности за помощь с дочерью, я и сама привязалась к Маше… В самом деле, мы с тобой чудесно общаемся, а вчера сработали, как одна команда. Но разве этого хватит для чего-то большего? Только вдумайся: ты – практичный и основательный, я же вечно витаю в облаках, маюсь сомнениями, мечтаю, и с этим ничего уже не поделаешь. Сам говорил, я не в твоем вкусе. Со временем начну тебя раздражать, даже бесить, измениться у меня вряд ли получится, да я и не хочу…

– Я сам не хочу, – перебил Костя с не свойственной ему импульсивностью и вдруг, осмелев, придвинулся и провел пальцами по моей щеке. – Рита, я действительно временами не понимаю тебя. Но не хочу, чтобы ты менялась. Поверь, мое предложение не признательность и не практичность. Я поступаю так не потому, что ты отлично ладишь с Машей, прекрасно готовишь, мы оба одиноки, а время летит с невероятной скоростью и большей частью впустую… Ну вот, опять несу чушь, и ты все не так истолкуешь! У меня не получается красиво ухаживать, произносить изысканные речи, разводить всю эту лирику-романтику. Но когда я говорил, что начал влюбляться… я не врал. Не знаю, как это объяснить… Словом, ты вдохнула жизнь в этот дом, заставила меня вспомнить о своих мечтах и желаниях. И знаешь… мне вдруг захотелось понять, для чего нужно забираться на крышу.

– Что? – Он совсем сбил меня с толку. Столь далекий от моих вечных грез мужчина делал очередной шаг навстречу, мало того, желал разделить и почувствовать нечто совсем ему чуждое – ради меня. Но именно сейчас, в этот самый момент, я вдруг осознала, что ничего не могу ему дать. Ни-че-го. Оказалось, что делиться просто нечем: тот самый мир, за который я так упорно держалась последние месяцы, давно перестал существовать. Это