Даже в самой Орде дело доходило чуть ли не до стычек и возможного кровопролития. «Многа пря бысть межи их», — сообщают источники. Вокруг обеих сторон — Василия и Юрия — образовались две ордынские «партии». Это были грозные силы, каждая из которых обладала влиянием, положением и военной мощью. Спор о Руси неожиданно затронул ордынцев в самой сердцевине их государственной политики. Хан Улу-Мухаммед при этом почему-то не спешил с выводами и с принятием окончательного решения.

Представим себе такую картину. Два русских князя прибыли в Орду и привезли, как указано в летописях, множество даров. Вот они встретились с ханом. Дары отданы. Вот они поговорили о сути дела. Позиции изложены, документы предъявлены. Возможно, подлинность бумаг изучена и удостоверена авторитетными представителями.

Сколько на это нужно времени?

Даже если мы представим себе, что встреча происходила «не спеша», то даже за неделю можно было бы всё решить. Но она растянулась на многие месяцы! С отъездами, переездами и съездами (но только не отпуском домой, на Русь). С риском для жизни участников переговоров.

Не правда ли — странно?!

Это означало, что определение власти на Руси являлось в тот момент чем-то крайне важным и для Орды. Решалась не только судьба Московского великого княжества, но и почему-то в самой Орде уже прогнозировались перемены, которые на самом деле стали происходить в ближайшем будущем, когда Руси удалось сбросить узы ига. Погрязнув в собственных внутренних междоусобицах, сама Орда была в тот момент настолько слаба, что ее правитель и все главные «силовые» действующие лица сами искали выхода из своих трудностей и распрей, но при этом не исключая участия в этом и приехавших из Москвы князей.

Неслучайно Василий сошелся с одним из ордынских правителей — Минбулатом, а у Юрия появился сильный покровитель и защитник — Тегиня. Не только Москва разбилась на два лагеря, но и Орда, присоединившись к ним, продолжала собственный спор о власти. Трудно даже себе представить, какая по сложности борьба кланов и течений происходила тогда во внутренней политике гигантского анклава, занимавшего территорию от Средней и даже Восточной Азии до Западной Европы. Распря между Василием и Юрием явилась лишь небольшим внешним проявлением глобального потрясения всей системы ордынского устройства. Скоро и эффективно решить вопрос о власти в Москве не могли не только ее русские правители, но и сама Орда. Хотя еще совсем недавно ханы делали это намного проще и быстрее.

Общий «вирус» перемен и споров «заразил» тогда всех.

* * *

Хан Улу-Мухаммед мог бы запросто отправить спорщиков домой сразу же. Похоже, что решение — отдать власть Василию Васильевичу — стало для него единственным и принято было уже давно. Но затяжка во времени была связана, по нашему мнению, с тем, что не Василий боролся в этот момент за престол, а напротив — на стороне князя Юрия выступил ряд ордынских влиятельных правителей. Именно они и «притормозили» заготовленное скороспелое решение.

Кроме этого, можно предположить, что Улу-Мухаммед вообще устроил нечто вроде экзамена-испытания для своих просителей из Москвы. Он отложил собственное прямое участие в решении спора, отдав право разбирательства своим подручным, предлагая им выяснить и оценить позиции обеих сторон. Летописи так и сообщают: «Царь (ордынский хан. — К. К.-С.) же повеле своим князем судити князей русскых и многа пря бысть межи их». Вот почему главные встречи и решения будут приняты самим ханом намного позднее, как мы уже говорили, почти полгода спустя.

Кто же из ордынских деятелей, участвовавших в разбирательствах, выступил тогда за Юрия?

Имя одного из них — Тегиня. Видный полководец, возможно, воевавший еще у Едигея, он имел особое влияние на хана. В самую трудную минуту, когда положение князя Юрия могло оказаться не столько даже безвыходным, но и физически опасным, он спасает его, забирает и увозит в Крым, где они проводят зимние месяцы 1431/32 года. Каким образом можно было уехать с переговоров, не обидев хана-царя Улу-Мухаммеда, — непонятно. Только двумя причинами (кроме, естественно, влиятельного положения Тегини) можно объяснить такой «дерзкий» поступок — не особенным вниманием к данной теме в тот момент самого хана или не очень хорошим самочувствием самого Юрия (преклонный возраст давал о себе знать). Теплый крымский воздух был для князя в такой ситуации весьма полезен. Особенно после тяжких испытаний, пережитых среди приближенных жестокого Минбулата. Правда, «недуг» мог быть и «дипломатическим».

Так Юрий Дмитриевич совершил небольшое путешествие на юг, к Черному морю, познакомившись не только с той землей, где когда-то его предок князь Владимир принял крещение от византийцев, но и посетив, по всей видимости, дворцы местных крымских правителей.

Во всяком случае, отсутствие некоторое время Юрия Дмитриевича в Орде привело к полезным для него результатам, В это время на хана Улу-Мухаммеда пошел воевать еще один из сыновей убиенного Тохтамыша — Кичи-Ахмед. Он стремился возвратить своему роду власть в Орде, только что отнятую нынешним ханом у его брата.

Таким образом, затевалась непростая военная кампания. Улу-Мухаммеду стало не до Москвы. Да и Тегиня вдруг объявил чуть ли не ультиматум хану, пригрозив не участвовать в борьбе с Кичи-Ахмедом, если покрытый сединами князь Звенигородский и Галичский не будет им хотя бы как-то отмечен. Не желая отказывать Василию, Улу-Мухаммед принял во внимание и претензии Юрия. Хоть какая-то справедливость восторжествовала.

Решение было таким. Племянник получал подтверждение великого княжения. Дядя — «вымороченный» Дмитров, оставшийся свободным после кончины Петра Дмитриевича, хотя удел исстари считался «великокняжеским», а потому Василий был против такого решения.

Могло ли это удовлетворить обе стороны? Василия, отчасти, да, хотя он из принципа не желал отдавать Юрию даже Дмитров (что он покажет в самое ближайшее время). Но князь Юрий Звенигородский фактически получил отказ от престола. Привезенные им исторические документы и аргументы не возымели действия. Однако и не подчиниться хану-царю в этот момент было нельзя. Продолжение споров или новые возражения грозили смертельной карой.

В июне 1432 года хан отпустил русских князей домой. В это время уже как раз скончался князь Андрей Дмитриевич. Василий вернулся в Москву, а Юрий — в Звенигород, заодно посетив и свои новые владения в Дмитровском удельном княжестве. Теперь он, казалось, мог жить в прежних своих владениях, вблизи Москвы. Но опасаться ему все-таки было чего.

Как видим, поездка князей в Орду не привела к окончательным решениям. Все могло бы устроиться, но не вышло. И даже в Новгороде и Пскове летописи отметят с особенным упорством: из Орды вернулись оба князя, но «княжения не взят ни един», или даже еще буквальнее — на Русь приехали дядя и племянник, но «выидоша князи рустии из Орды без великаго княжения».

Ордынский посол Мансыр-Улан 5 октября 1432 года провозгласил вступление Василия Васильевича на Московский престол. Хотя даже в это время народ русский продолжал быть в недоумении — кто же на самом деле правит великим княжеством Владимирским? Да ведь почти целый год Русь, по причине отъезда князей в Орду, оставалась вообще без правителя!