Летописи отметили: «В ту же весну князь Юрий Дмитриевич с сыновьями и с ним Иван Дмитриевич, собрав силы многие, пришли к Москве неожиданно на великого князя, в канун праздника Жен Мироносиц… за двадцать верст от Москвы на Клязьму. Князь же великий вышел на них с небольшой силой и после короткого боя бежал в Москву».

Итак, заветная столица была открыта для Юрия Звенигородского уже 26 апреля (символический день для победы и для русской истории, ведь по новому стилю это — 9 мая!).

И когда племянник Василий вместе со своей литовской матерью Софьей Витовтовной и молодой женой, еще не родившей ему ни одного наследника, убежал в Тверь, а оттуда—в Кострому, дабы собраться с силами для новых битв, столица Руси находилась уже в руках Юрия Дмитриевича.

Наступило время его великого княжения.

Мы достигли апогея нашего повествования. В этой главе будет подробно рассказано, как Юрий Дмитриевич стал великим князем в Москве.

Именно данный факт и опровергается теми, кто не приемлет исторические достижения этого человека. И вот по какой причине.

Князь Юрий был на великокняжеском престоле, но не получил подтверждения от царя — хана Орды на власть (не получил ярлык на великое княжение). В этом и есть одна из главных проблем, в том числе и для историков. Признать его власть или нет?!

Если следовать этой логике, то тогда надо исключить из этого спора и само завещание Дмитрия Донского. Ведь он не спрашивал разрешения у царя-хана на то — кого назвать своим наследником, и даже более — писал следующее: «А приказываю отчину свою Москву детем своим…» Сам приказывал! Вообще без всякой ссылки на правителя Орды!

Но если мы исключим из спора завещание Донского, будем считать его запись лишь эмоциями, то в итоге получится парадокс: можно будет утверждать, будто Василий Дмитриевич вступил в права наследства нелегитимно! И лишь позднее он все же утвердился у царя.

Но так же точно мог поступить и Юрий — утвердиться у ордынского хана, то есть — получить ярлык. Он просто не успел это сделать. Его великое княжение было слишком коротким. До странности коротким.

И не потому ли он быстро скончался (или был отравлен), чтобы физически не суметь или не успеть получить подтверждение из Орды? Данное утверждение весьма серьезно.

Подумайте сами, если бы такое подтверждение от хана появилось, да еще к нему прибавить завещание Дмитрия Донского — то власти любых потомков Василия I или Василия II на Руси пришел бы конец!

Но история есть история. Все было чуть-чуть не так, по-другому…

Философ Н. С. Трубецкой, из статьи «О туринском элементе в русской культуре», 1925 год: «Московский государь был преемником ханов-завоевателей и императоров византийских… “Свержение татарского ига “ свелось к замене татарского хана православным царем и перенесением ханской ставки в Москву».

* * *

С момента прихода в Москву Юрия Дмитриевича всё, что связано с его великим княжением, представляется весьма странным, расплывчатым, непредсказуемым и даже загадочным. Совершенные им поступки не поддаются простой логике, а потому летописи либо умалчивают подробности, либо излагают противоречивые сведения.

Юрий не мстил врагам и не устраивал погромов, не проявлял чрезмерного насилия или жестокости, не учинял показательных расправ и не провоцировал тотальных перемен. Казалось, Москва пришла к нему, цель осуществилась и на этом — можно поставить точку. Он доказал всему миру, Руси, хану, своим предкам и потомкам — что он и есть истинный хозяин государства. И этого было достаточно. К большему он в этот момент уже и не стремился.

Это может показаться странным. Но если бы власть пришла к нему хотя бы десятилетие назад, в пору расцвета сил и энергии, мечтаний о строительстве новых регионов, обустройстве земель и городов… Если бы тогда! Все могло бы быть по-другому.

А нынче его действия не выглядели столь активными. Хотя, возможно, так их освещают дошедшие до нас источники. Они не уделяют почти никакого внимания тому, что делал или хотел сделать в Москве Юрий Дмитриевич в тот момент.

Все же некоторые летописи признали его как великого князя Московского. Особенно все те же Новгородские и Псковские. Домогательства Литвы в то время для них были непосильны, и у них сохранялась надежда, что Юрий Дмитриевич сможет повлиять на ход событий, особенно благодаря своим хорошим отношениям со Свидригайло. По крайней мере, новый великий князь Московский не был активным союзником литовцев, как Василий и его мать.

Потому во Пскове так и отметили, что Юрий «седе на великом княжении во граде Москвы во своей отчине».

Понятие «своя отчина» здесь употреблено не случайно. Отчиной называли то, что досталось в наследство, пришло от отца и являлось естественным и неотъемлемым правом ее владетеля. Таким образом, на Руси было достаточно сил, которые признавали завещание Дмитрия Донского отправной точкой для решения спорного вопроса о власти. Более поздние документы и интерпретации ветви Васильевичей становились менее значимыми и менее правомочными.

И вот тут, когда «своя отчина» уже была в руках, новый великий князь вдруг принимает абсолютно никем не предсказуемое и очень странное решение — вернуть эту самую власть обратно Василию Васильевичу!

Что же привело князя Юрия к этому решению?

Для начала рассмотрим, что успел сделать он, пребывая у власти на Москве. Может быть, это разъяснит нам суть его дальнейших поступков.

Во-первых, он так и не сделал ничего плохого своему племяннику. Хотя войско Василия требовалось как-то нейтрализовать, чтобы он не учинил ответных действий. Для чего пришлось послать за ним вдогонку дружины сыновей до самой Костромы, вослед за которыми выступил и сам Юрий.

На Москве же он не успел свершить почти никаких серьезных реформ. Хотя некоторые важные шаги для укрепления власти им были предприняты. Скупые сведения «ловим» мы в докончальной грамоте Юрия и Василия, которую они заключили чуть позже.

Выясняется, что Юрий Дмитриевич за очень короткое время, исчисляемое месяцами, сделал совсем немало.

Оказывается, что он, «сидя на Москве», как правитель «суды судил».

При быстром заходе в Москву Юрий легко захватил все «сбережения» князя Василия и его семьи, как тогда говорили — «казну». В грамоте Юрий так и отметит для Василия: «поймана твоя казна… и твоее матери… или поклажаи ваши, или бояр твоих поклажей, или инятцов твоих поклажей».