Она осторожно сказала:

— Мне жаль, что ты так настроен, папа. Я люблю Рамона и хочу выйти за него. — Она даже не упомянула о Джеке, будто он не имел ни к ней, ни к отцу никакого отношения.

Чипс покачал головой со смертельной обреченностью:

— Нет, Нэнси. Ты никогда не сможешь выйти замуж за Рамона.

Страх снова овладел ею. Тяжелый и осязаемый, он навалился на ее плечи, как мрачный демон.

— Почему? — спросила она, едва слыша свой собственный голос.

— Из-за Дьюарта Санфорда, — сказал Чипс, и в его тоне не было ни высокопарности, ни живости, которые покоряли избирателей. Напротив, его голос был вялым, сдержанным, словно он уже израсходовал всю свою страстность. — Дьюарт Санфорд был сущим дьяволом.

Руки Нэнси нащупали бокал и бутылку. Виски с мартини было не лучшим сочетанием, но она сейчас не думала об этом. Поведение отца было каким-то страшным, и она решила с помощью алкоголя пережить то, что ожидало ее в следующие мгновения.

— Многие годы он шантажировал меня и не давал возможности заниматься политической деятельностью, а жизнь Зии он превратил в настоящий ад.

Виски действовало расслабляюще. Чем дальше, тем больше. Она уже знала то, о чем говорил отец. Дьюарт Санфорд не принадлежал к самым прекрасным мужчинам на свете. Он был холодным, жестоким и злобным. Но он умер, и она собиралась выйти замуж вовсе не за него, а за его сына Рамона. Рамон не был холодным и жестоким. Рамон был…

—…поэтому я убил его.

Бокал выскользнул у нее из руки на пол и разбился вдребезги.

— Сколько я должен был ждать? У меня не было больше времени! Пока он был жив, я ничего не мог поделать. — Лицо Чипса стало мертвенно-бледным. — В то лето я встретился с Зией. Он сломал ей жизнь, как ребенок с корнем вырывает розу. Он измучил ее и духовно, и физически, и я поклялся, что убью его.

На этот раз, когда Чипс поднял бокал, виски пролилось ему на рубашку. Он по-прежнему не смотрел на Нэнси. Казалось, земля перестала вращаться и замерла. Как ни странно, но вокруг ничего не изменилось. Солнце, море, горы, деревья — все оставалось на своем месте, как и два человека на террасе, бутылка и бокалы.

— Как это произошло? — спросила она сквозь пересохшие губы. — Когда?

— В 1928 году. Я вернулся в Бостон и поговорил… — Он замолчал в нерешительности. — Поговорил кое с кем, для кого преступность стала бизнесом.

— С человеком, передавшим тебе фотографии?

Чипс кивнул:

— Я не буду говорить тебе, как это произошло, Нэнси. Чарли приезжал сюда осенью, а когда я вернулся в Америку, Санфорд был уже мертв.

— О Боже! — простонала Нэнси и бросилась в ванную комнату, почувствовав дурноту.

Она села на край ванны, конвульсивно вздрагивая. Нельзя было смешивать виски и мартини. Ее отец — убийца! Никогда нельзя пить на пустой желудок. Ее отец убил Дьюарта Сан-форда!

Чипс стоял в дверях, опустив руки по швам. Галстук его был распущен, верхняя пуговица на рубашке отсутствовала. По-видимому, ему не хватало воздуха, и он рванул ворот. Он, как и она, выглядел совсем больным.

— Теперь ты понимаешь, — сказал он, — что не можешь выйти замуж за Рамона Санфорда. Зия и я долгие годы жили с этим бременем, но ты не сможешь так жить. Не сможешь быть женой Рамона и не сказать ему всей правды. А если ты расскажешь…

— Если я расскажу, он убьет тебя, — сказала она глухо.

Конечно, Рамон убьет его. Зия знала это. Неудивительно, что ей стало плохо. То, что ее сын женится на дочери убийцы своего отца, могло довести до помешательства любую женщину. Особенно если она молча согласилась с тем, на что намекнул, хотя и не рассказывая ничего подробно, Чипс. Знай это Рамон… Знай он, что мать не только сыграла определенную роль в смерти его отца, но к тому же все еще любила человека, ставшего причиной его смерти…

Нэнси задрожала, подумав о Зие Санфорд. Дрожь не прекращалась. Она обхватила себя руками, безуспешно пытаясь согреться. Кровь за кровь! Таково было кредо Рамона. Его мать это знала. Как она могла жить долгие годы с мыслью об этом? Как должна жить теперь? Нэнси подавила тошноту, дрожь усилилась.

— Нэнси…

Она резко опустила руки, мгновенно придя в ярость:

— Не надо меня жалеть! О Господи! Что мне делать? Выразить сожаление и заверить, что я по-прежнему люблю тебя? Или вообще не обращать внимания на сказанное тобой и пообещать все забыть в угоду тебе и Зие? Может быть, сказать, что у нас с Рамоном был лишь мимолетный флирт и я вовсе не собираюсь выходить за него замуж? Нет, черт побери, я не сделаю этого! Я против. Я буду возражать до самой смерти! — Нэнси начала истерично смеяться. — А я ведь и вправду постепенно умираю. И ни ты, ни твоя драгоценная Зия не можете даже вообразить, каково ощущать это. Она была несчастна, ведь так? Ты хотел стать мэром? А Дьюарт Санфорд играл с вами в кошки-мышки, что было неудобно для вас обоих? Какой позор! Какой ужасный позор!

Чипс нащупал рукой кровать. От ее слов он вдруг почувствовал страшную слабость, чего раньше с ним никогда не бывало.

— Теперь у вас, конечно, пет проблем? Ты просто выложил мне все, что тебя мучило, а я, как послушная девочка, должна пообещать, что ни за что не расскажу Рамону правду о его дорогой матери и ее любовнике, и все будет по-прежнему? Требуется всего лишь небольшая жертва. Я должна порвать отношения с Рамоном, даже не объяснив ему толком почему! О Боже, что мне ему сказать? Что я изменила свое решение? Или: «Извини, я больше не люблю тебя. Это была ошибка»?

Чипс качнулся, и Нэнси увидела его сквозь пелену своей ярости и слез. Она бросилась на него и толкнула на кровать.

— Ты и твоя драгоценная Зия! Люби она тебя так, как я люблю Рамона, ни один человек на земле не смог бы удержать ее! Ты думаешь, если бы я носила на руке обручальное кольцо Рамона, меня могли бы соблазнить чье-либо обаяние, лесть или деньги? Ни одной женщиной нельзя овладеть, если она этого не хочет, и со временем ты поймешь, что в те далекие дни в Бостоне Зия сама захотела уйти с Дьюартом!

— Нет… — Чипс ухватился за золотой шар на спинке кровати.

Нэнси была безжалостна. Она обезумела от горя, чувствуя, что ее мир рушится, и ненавидела людей, из-за которых это произошло.

— И ты ничуть не лучше! Когда Зия вернулась к тебе, ты позволил Дьюарту шантажировать тебя и отнять ее. Ты когда-нибудь спрашивал себя, почему это произошло на самом деле? Неужели только ради Патрика и Моры? Насколько я знаю деда, он никогда не страдал от того, что кто-то плохо о нем думал. Он был достаточно силен, чтобы пережить любой скандал, и я не верю, что его слишком волновало мнение о нем общества.

— Твоя бабушка…

— Патрик был для нее опорой! О Господи, как бы я хотела почувствовать поддержку Патрика! Но у меня уже есть опора. После долгих одиноких, бесплодных, мучительно пустых лет я наконец обрела его! Его плечи так же широки, как у Патрика. Он может вместе со мной противостоять всему свету с его сплетнями и скандалами, а ты хочешь отнять его у меня! Ты хочешь погубить самое дорогое, что у меня есть!