Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда они приблизились, я разглядел, что воины – это просто мальчишки, причем один из них тяжело ранен. Он ничком лежал на спине лошади, держась за ее шею, а когда они остановились передо мной, свалился на землю. Индио Хуан осадил лошадь, но даже не подумал прийти на помощь мальчику.
– Cabalga sólo ahora, ojos blancos [60], – сказал он мне, злобно улыбаясь.
Мальчик на земле стонал, поэтому я слез с лошади и подошел к нему. Пуля попала бедняге в живот, кровь текла ручьем. Сделать я для него ничего не мог. Тогда Индио Хуан тоже спешился и подошел ко мне, стоявшему на коленях рядом с раненым. Я понимал, что сейчас он убьет меня. В руке у него была винтовка, но по его движению я понял, что он решил не тратить ценную пулю, – он повернул винтовку и взялся за ствол. Сейчас он размозжит мне прикладом голову. Сделать я ничего не мог, только поднял руку в бессмысленной надежде защитить голову и сказал:
– Porfavor no me mate [61].
Это изрядно рассмешило Индио Хуана. Для него не было лучшей забавы, чем смотреть, как его враг трусит, вымаливая жизнь.
– А, дьявол, а ты слабак, белоглазый, – очень довольный, сказал он по-апачски и повторил это несколько раз.
На самом деле я больше не боялся Индио Хуана, сердце мое распирало от ненависти к нему, и в нем не осталось места страху. Я бы лучше умер, чем позволил ему вернуться к Людям, насиловать Маргарет или Чидех, или, о чем даже подумать страшно, навредить моему еще не рожденному ребенку. Тут с моей стороны не было никакой храбрости, просто я был до крайности зол, полон ярости и возмущения. Я не мог вернуть Браунинга, Большого Уэйда или Джералдо Хуэрту, но мог отплатить их убийце, сделать так, чтобы этот спятивший коротышка не отнимал больше человеческих жизней. И в ту самую минуту, когда я поднял руку, трусливо защищаясь от готового разбить мне голову приклада, а он, смеясь над трусливым белоглазым, поднял винтовку для размаха, я выхватил из-за пояса умирающего мальчика нож и вонзил его в живот Индио Хуана. Вонзил со всей силой, какую только мог собрать, и протолкнул так глубоко, как только мог. Потом выдернул нож и ударил еще раз, потом еще. С каждым ударом моего ножа Индио Хуан делал шаг назад, и наконец он выронил винтовку и упал на колени, дернулся и свалился навзничь. Я никогда не думал, что способен так разъяриться, но в моем нынешнем гневе не было ни грана холодной мести, и я никак не мог взять в толк, что Индио Хуан уже сполна расплатился за свои преступления. И вот, пока свет еще не совсем потух в его глазах, когда он, наверное, думал, что благополучно уходит в Земли Радости с волосами на голове, я сгреб его шевелюру рукой и одним движением ножа снял с него скальп. Я поднял его скальп высоко над головой и издал победный вопль.
Я сидел на земле и тяжело дышал. В руке у меня был окровавленный скальп Индио Хуана, рядом валялось его бездыханное тело. Мой гнев куда-то испарился. Жажда возмездия сменилась каким-то смутным недомоганием, разочарованием. Думаю, чтобы понять, каково это, нужно убить человека.
Второй мальчик все еще сидел на лошади и не мог сдвинуться с места, парализованный страхом, что пришел его черед умирать.
– Убирайся, – сказал я ему, махнув рукой. – Убирайся отсюда к чертовой матери.
Мальчишка с явным облегчением и благодарностью посмотрел на меня, всадил пятки в бока лошади и умчался прочь.
Позднее я преподнес скальп Индио Хуана сеньору Хуэрте. Слабое утешение за гибель сына, но все-таки… Помимо того мальчишки, что умер в моем присутствии, солдаты Каррильо ухитрились подстрелить еще нескольких людей Индио Хуана. Остальные апачи, по следу которых шел Билли Флауэрс, по большей части женщины и дети, растворились в горах, уйдя по множеству тропинок.
Преследование в конце концов решили прекратить, и мы встали лагерем, чтобы переждать ночь, похоронить мертвых и оказать помощь раненым. Их стоны и крики никому не дали заснуть. Наутро мы повернули назад и направились в базовый лагерь на равнине. Из-за того что мы везли с собой раненых, поход затянулся на целый день.
Весьма потрепанной процессией мы въехали в лагерь. По изрядно уменьшившемуся числу людей, а также по тому, что мы везли и несли на носилках раненых, все поняли, что миссия наша окончилась катастрофой. К нашему приезду из палатки вывели Толли, он смотрел на нас, стоя между двух солдат. Разумеется, уж теперь-то я совершенно точно знал, что Каррильо не намерен казнить ни его, ни меня, ни даже сажать нас в тюрьму. Потеряв маленького Джералдо и множество своих солдат, полковник нажил такое количество неприятностей, что вряд ли захотел бы затевать международный скандал. По иронии судьбы, его единственной удачей могло считаться уничтожение пресловутого Индио Хуана. Позднее до меня дошла весть, что оскальпированную голову спятившего коротышки выставили на всеобщее обозрение на площади в Касас-Грандес и что народ издалека приходил полюбоваться ею.
Большая экспедиция к апачам была официально расформирована несколько дней спустя, несмотря на то, что полковник Каррильо посылал в Мексику за подкреплением и пополнением запасов и несколько недель потом провел в горах, тщетно пытаясь разыскать уцелевших апачей. Они же, по своему обыкновению, в очередной раз исчезли с лица земли, словно духи, растворились в каньонах, арройо и укромных долинах своей родной Сьерра-Мадре.
Старик – охотник на крупных животных Билли Флауэрс вместе со своими собаками отправился в поселок американских мормонов в Колониа-Хуарец, неподалеку от Каасас-Грандес, где подписал контракт на охоту на горных львов. Я и другие американцы во главе с шефом полиции Гетлином пересекли границу в обратном направлении и вернулись в город Дуглас, штат Аризона. Пусть Гетлину не посчастливилось привести с собой «маленького» Чарли Маккомаса, однако сам факт контакта с мифическим белым апачем спас его репутацию и подал Торговой палате Дугласа надежду на организацию еще одной экспедиции будущей весной. Теперь вместо маленького Джералдо Хуэрты приманкой должна была послужить беззащитная молодая женщина-антрополог по имени Маргарет Хокинс из
