В этот момент карета остановилась, и Ушаков с Кульманом выбрались, с неудовольствием обнаруживая, что за время поездки к дождю добавились рыхлые хлопья мокрого снега.

— А что ты станешь делать, коли мои молодцы постигнут твою науку? Ведь без службы рискуешь остаться. — Нахлобучивая шляпу на глаза, Ушаков зашагал к знакомому кабаку, из дверей которого навстречу ему уже выскочил его владелец — Илья Владимирович Кочергин в сопровождении офицера охраны.

— Знания, Андрей Иванович, не должны стоять на месте. — Кульман буквально в последний момент обогнул навозную кучу, чудом не вляпавшись в неё. — Я вот когда выучился, а до сих пор то и дело узнаю что-нибудь новенькое. Пусть ваши ребята учатся, хуже от того не станет. Но ведь и я, заметьте, не стою на месте. Следовательно, не так просто меня обогнать.

Ушаков посмотрел с невольным уважением на медикуса, жаль, нельзя познакомить его с государем Петром Алексеевичем, придумавшим себе девиз: «Я ученик, ищу учителей». Вот кому понравились бы доводы Антона Ивановича Кульмана.

— У меня случай был, ещё в Москве, я тогда уставший был, три дня работать пришлось не евши, не пивши, считайте, не спавши, и в результате пропустил совсем было очевидную вещь. Потом, когда додумался, что именно не сходится, всё пришлось с начала начинать. А если бы в этот момент рядом со мной были обученные мною же дознаватели, они бы этот пустяк нипочём не проглядели бы и вместе мы сделали бы правильный вывод. — Едва поспевая за Ушаковым, рослый Кульман ухитрился изогнуться в три погибели, дабы заглядывать в лицо стремительного начальника.

— Ладно, после обсудим. Идея мне понятна. Моих ребят можете обучать хоть прямо сейчас, кто посмеет возражать, присылайте ко мне. Ну, всё.

— Андрей Иванович, благодетель наш! — Кабатчик Кочергин рухнул к ногам Ушакова. — Сына-то моего, Илюшу, подозревают во всех этих смертоубийствах. А он, ну ты же его, почитай, с рождения знаешь, невинен, как ягнёнок.

— Разберёмся. — Ушаков рывком поднял дородного Кочергина и, поставив его на ноги, зашагал к открытым дверям кабака, Кульман с Кочергиным устремились за ним.

Остановившись на пороге, Андрей Иванович оглядел тускло освещённый обеденный зал, который ещё совсем недавно предлагал занять Могильщику по причине близости к крепости. В воздухе отчаянно пахло вином, снедью, перегаром и блевотиной. На столе, среди перевёрнутых кружек, костей, квашеной капусты и огрызков, опершись лбом о сложенные перед собой руки, лежал человек. В трёх шагах от него, запрокинув голову и раскинув руки, сидел в кресле толстый юноша в изрядно поношенном платье. Остальные трупы валялись на полу и на лавках. Всего семь человек.

Всё ещё не двигаясь с места и стараясь запечатлеть в памяти страшную картину, Ушаков положил руку на плечо Кульмана, и тот понял это как сигнал к началу действия.

— Необходимо зажечь полный свет, — тихо, но убедительно скомандовал медикус.

Стражники ещё размышляли, как это можно сделать, а вошедший за следователями Кочергин уже позвал своих помощников, и вместе они опустили один за другим три тяжеленных колеса, на которых обычно крепились свечи, и ловко заменили огарыши на новые свечи. В зале сразу же сделалось светлее.

— На столах, под столами ничего не трогать. Вино или пища могут быть отравленными. — Кульман прошёл к сидящему трупу, как-то открыв тому рот, внимательно осмотрел язык, затем склонился над руками и проверил пальцы, завершив осмотр, прошёл ко второму, третьему, четвёртому покойнику, первым делом заглядывая каждому в рот.

— Отравлены, все, как один, отравлены. — Вернувшись к Андрею Ивановичу, медикус достал из своего саквояжа весьма ладные кожаные наколенники и, привязав их к ногам и вооружившись лупой, занялся своим привычным делом.

Вошедшие Трепов и компания, не зная, что делать, застряли в дверях.

— Слушайтесь Антона Ивановича, если будете хорошо себя вести, он вам много интересного и полезного покажет. — Ушаков прошёлся по залу. — Сколько человек гуляли на именинах твоего сына? — поинтересовался он у Кочергина.

— Тридцать, — без запинки ответил тот. — Но шесть ушли, ещё только начало темнеть, потому как завтра боялись пропустить уроки.

— Список составишь.

— Составили уже. — Илья Владимирович протянул уже изрядно измятый лист. — Здесь я отметил тех, кто ушёл. — Его руки дрожали.

Ушаков передал список Трепову.

— Отметь, кто преставился. И где я могу увидеть живых?

На ночь их оставалось двадцать четыре, но на момент прихода в кабак Ушакова реально допрашивать можно было семнадцать человек, так как семеро также были отравлены и теперь находились между жизнью и смертью. С этими занимался незнакомый Ушакову медикус. Должно быть, Кочергин вызвал его, пока дознаватели бегали в крепость за подмогой.

— Кто поставлял вино?

— Вино я беру всегда одно и то же, у купца Терентьева. И оно хранится у меня в подполе, — затрясся пуще прежнего Кочергин.

— С собой никто никакого вина не приносил?

— Кто же в кабак со своим вином ходит? — опешил Илья Владимирович.

— И то правда. Кто имел доступ к твоему винному погребу?

— Вся прислуга в той или иной степени. — Кочергин только что не плакал.

— И хозяева, — понял мысль приятеля Ушаков.

Кабатчик кивнул.

— Когда поняли, что студенты потравились?

— Утром и поняли, когда прислуга пришла со столов убирать.

— Отчего же ночью им никто не прислуживал?

— Сами себя обслуживали. Илюша чего только из кладовок на стол ни тащил. Я ему обычно так говорил, что взял — то твоё. А что не успел, то моё. Ночью они без прислуги гуляли, потому как всё у них было. Я же погреба, кладовки — все запирал, сами знаете, они хоть люди и учёные, но одной ведь свечки достаточно, чтобы весь дом с добром сгорел.

— В общем, утром зашли и увидели...

— Утром я двух парней своих послал, чтобы они зал убрали, пьяных на двор вытащили или на лавках в задних комнатах разложили, — в общем, всё, как всегда. Поначалу-то они и не поняли, что произошло. Мёртвые гости или мертвецки пьяные — поди разбери. Правда, прежде Ильюшины гости в лоскуты не напивались, но что, мои парни пьяных не видели? В общем, начали выносить и только тут заметили и ко мне прибежали.

— Пришлите мне этих парней. — Ушаков внимательно изучал список. — Алёша, — обратился он к Трепову. — Переговори с сыном Ильи Владимировича, узнай у него, кто тут постоянные гости, а кто пришлые, ну и вообще расспроси, что не так было. Может быть, всё, как всегда, а какая-нибудь незначительная на первый взгляд мелочь — на особицу.

Алексей развернулся, и кабатчик повёл его в одну из задних комнат. А к Ушакову подошли двое парней в фартуках. Вид одного из них показался начальнику Тайной канцелярии болезненным.

— Ну, други дорогие, рассказывайте, как обнаружили это дело? Что предприняли?