Селеста разобрала в голосе вечного подвох. Он не забыл её отказа, а значит она для него расходный материал. Внутренне собравшись, Селеста стала призывать ариус, чтобы в нужный момент атаковать Ктуула.

— Чего ты хочешь от меня?

Ктуул какой-то вальсирующей походкой направился к Кукулейко и резко поднял того за грудки.

— Пока я хочу лишь хочу научить вас смирению, молодые носители равновесия.

Никто даже вякнуть не успел, как он свернул голову старика и бросил его им в ноги. Нити нориуса тотчас обрушились на место, где только что стоял Ктуул, они должны были распотрошить тело Томара Бай, но вместо этого застыли, и будто воздух завизжал, такая тряска началась и разом кончилась, когда они обратным движением влетели в Ника и отбросили его к краю крыши, за которую он чудом не свалился.

Следом ариусом напала Селеста, но и от её ударов Ктуул увернулся, а когда к белому примешался чёрной, вертящийся юлой вечный лишь пробормотал проклятие и просто перенаправил силу на подвернувшегося под ноги Клычка.

В мгновение ока друг Артана развеялся как дым. И как бы Арт не пытался извернуться, разоряясь мучительным криком, пока к нему бежала Селеста, отражая ариусом магические удары Ктуула, вечный оказался проворнее. Он подхватил за шкирку Арта и приставил к его горлу обеденный нож.

— Одно движение и твоему любимому придёт конец! — прохрипел Ктуул, сплёвывая кровь. Один из ударов нориуса таки достал его, поразив внутренние органы и расползаясь по телу, как ядовитые змеи.

Селеста в нерешительности застыла. Разбуженный после долгой спячки ариус вился вокруг неё подобно щупальцам медузы, тянущимся ужалить, но под прямым запретом делать это. Ей хотелось достать бога, но она боялась задеть Арта. Пытаясь уговорить вечного отпустить любимого, девушка лишь теряла драгоценное время, выслушивая издевательские выпады вечного, уже успевшего пустить кровь Артану, когда тот попытался вырваться.

Ни один не заметил манёвра Никлоса, успевшего вернуться на крышу. Он держался позади и хоть был под пристальным наблюдением Ктуула, всё равно смог направить в обход и позади всех одно тонкую нить нориуса, дотягиваясь до притихшей Амалии. Девушке крепко досталось за свою разговорчивость от Ктуула и она лежала на боку, свернувшись в клубок из-за сильной боли в животе — туда ударил вечный, когда колдунья в очередной раз неудачно пошутила. Почувствовав свободу благодаря нориусу, она глубоко вздохнула и ударила изо всех сил магической волной, выбивая Арта из рук Ктуула.

Мгновение и вечный оступается, почти падая. Он забавно всплеснул руками, роняя нож, и вернул устойчивость как раз, когда Селеста бьёт наотмашь ариусом, вспоминая слова Агондария.

«Ты не можешь освободить носителя. Но ты можешь вернуть вечного в клетку, если будешь видеть её в своём сознании. Ты уже знаешь, как это делать. Тебя этому учили…»

Она смогла. Точно так же, как проецировала внутренности зверей и людей. Всё, как объяснял почивший Кукулейко, перед смертью успевшего глазами сказать, что верит в неё.

Девушка заставила себя создать проекцию ложного духа в теле Томара. Она сумела отделить её от колдуна, надавливая изо всех сил.

— Клос! — протяжно завыл Ктуул, пытаясь уцепиться за частицы души Томара и вытягивая её следом.

Никлос ожёг взглядом вечного и ударил нориусом, удерживая тело колдуна на месте. Протяжный вой, и через звучный хлопок Ктуула выбросило наружу, а когда дух попытался рвануть к Амалии, его перехватил ариус, утягивая за край прямо в море и сразу на глубину.

Селеста стояла без движения. Внутренне она была с нитями ариуса, на огромной скорости уносящими душу Ктуула обратно в его родное тело, запертое в клетке. Она знала, что как только он там окажется, подводники в очередной раз запечатают то место и вечный заснёт на долгие столетия.

Сгруппировавшись как львица перед броском, девушка ариусом несла вечного, полностью утратив связь с внешним миром. Она не видела, как Амалия пыталась вернуть к жизни отца. Не видела, как Никлос то же самое делал с Артаном — падая, Ктуул успел задеть ярёмную вену на шее мужчины и теперь кровь била фонтаном сначала сквозь пальцы, а затем и через ткань рубашки короля.

Белокрылая не видела тень позади себя, поднявшуюся по ступенькам и теперь медленно крадущуюся к ней. В тот миг, когда она глубоко вздохнула, отпуская нити и наблюдая, как русалки, встав в круг, запечатывают гробницу бога, ощущая ликование от удачного пленения вечного, в миг, когда улыбка разошлась на её лице и она вернулась в реальность, обращаясь взглядом к Нику, поддерживающему жизнь Арта, острое лезвие вошло в сердце Селесты со спины и вышло снаружи. И она подавилась кровью.

Нечеловеческий клёкот донёсся из её горла, когда лезвие покинуло тело и она осела на колени. Тогда же Ник оторвался от Арта и увидел, как над Селестой возвышается Милан с остекленевшим взглядом. Ухватив Селесту за тонкие волосы, девушка запрокинула её голову и полоснула от уха до уха.

— Ктуа лэх! — прокричало отродье морвиуса.

Торжествующе смеясь, она исчезла, разлетевшийся на куски от концентрированного удара нориуса. От неё не осталось и пустого места, только красная морось окропила бесцветные волосы умирающей Селесты.

Артан хрипел, порываясь встать, рубашка на его шее пропиталась кровью, он терял сознание, разрываемый болью от потери. Где-то позади выла Маля, прижимая к себе отца, а Ник ползком добрался до Селесты, хватая за плечи и подтягивая к себе.

— Проклятье всегда найдёт выход, — прошептал он, убирая волосы с её лица, протягивая красные линии по щекам. Её шея была порвана до трахеи, а нож, провёрнутый в груди, изрезал сердце. Глаза мертвы — там не осталось и капли жизни.

Ник плакал, баюкая её как ребёнка. Все его грёзы воплотились в это мгновение и он отчаянно мечтал вновь проснуться и осознать, что всё это — нереально. Что он ещё там — в бездне. Но правда была такова — здесь, под тусклым зимним солнцем среди кричащих прошлой болью камней лежали мертвецы. Будто Нимфеум превратился в жертвенник с собственной волей, мечтающий поглотить как можно больше душ.

Слёзы короля падали на её лицо. Рядом хрипел Арт, успевший взять девушку за руку, чтобы прижать к своему лбу. Он погружался в пучину смерти вслед за своей возлюбленной. Зачем пытаться выжить, если смысла больше нет?..

Горе Никлоса расходилось всё сильнее. Оно захватывало каждую мысль, иссушая до пепла. Пытаясь дышать, он захлёбывался слезами, склоняясь ниже и крича на Селесту:

— Ты не можешь быть мертва! Ты не могла оставить меня! Мы же заключили сделку — ты всегда будешь со мной! Как ты могла?! Я приказываю тебе вернуться, слышишь?! Приказываю — вернись!

Если бы он мог, он бы изошёл кровью, но вдохнул бы в неё жизнь! Никлос пытался — слепо как подземный крот, незнающий, что такое солнце. Он направил в неё нориус, не осознавая бессмысленность своих действий — эта сила тьмы. Ариус исцеляет, нориус — убивает. Король накачивал её своей силой, вплетая в неё всё больше чёрных нитей, переплетая её сосуды со своей тьмой, и не мог остановиться — он отдавал всего себя.