Ничего: ни шрама, ни царапины, только нежная кожа на месте недавней раны. Дотянулся до простреленной икры, но и там ничего: ни боли, ни повязки; коснулся лица, а там гладкая кожа.

Дальше была реакция. В воображении рваными сегментами вспыхивали недавние события. В каждом из них память подавала произошедшую с ним опасную ситуацию, и таких набиралось много. Что-то внутри реагировало на каждый пласт таких воспоминаний то коротким нервным смешком, то едва слышимым стоном.

Ева не удивлялась — подобная реакция психики на ускоренное восстановление тела являлась нормой. Столетия назад для сглаживания симптомов имелся ряд медитативных препаратов, но их производство давно свернули, а современных аналогов в природе не существовало. Глядя на остановившийся взгляд вдруг замершего пехотинца, видя наполнившиеся слезами глаза, она морщилась при каждом звуке, издаваемым им с завидной периодичностью.

Когда эмоциональный взрыв отступил, Тим ощутил страшную усталость. Навалилась апатия, веки сами собой закрылись, как заснул, даже не заметил. Так повторялось несколько дней кряду, пока приступы не прошли сами собой.

Тим просыпался, беседовал с Евой, лейтенантом медицинской службы, а последний раз с пожилым мужчиной. На пятые сутки с момента возвращения в сознание Тима перевели в такой же стерильно-белый бокс, но только с обычной, водружённой на амортизаторы узкой койкой, железным каютным стулом и стойкой с аппаратурой. С каждым днём его бодрствование становилось длиннее, а информации из бесед с медиками получал всё больше.

От них узнал, что Сурийцы, позволив беспрепятственно высадиться и без боя сдав часть города, заманили высадившиеся на Сурию гурты в ловушку, захлопнув её ударами, как оказалось, исправно действующего электромагнитного оружия. Также выяснилось, что стреляет установка с любой точки планеты, где имеется достаточной величины водоём. Дальность действия древнего оружия кратно возросла, и каждый новый залп становился неприятным сюрпризом. Только в первый час работы установки эскадра потеряла четыре единицы флота, ещё три — за следующие сутки, пока не отступила на значительное расстояние.

Ответные залпы эскадры встречали три оставшиеся орбитальные станции и остатки систем противокосмической обороны. Но стоило к Сурии направиться кораблю, незамедлительно следовал мощный выброс энергии на том или ином участке планеты.

Инженерные службы, ища противоядие, экранировали катер металлом, ставили силовые щиты, замыкая на них убийственный импульс, но всё оказалось тщетно. Над проблемой бились лучшие умы двух союзов, но древняя установка раз за разом нивелировала их усилия.

Так обстояли дела в космосе, на планете всё было хуже. Высаженный на планету авангард, оставшись без орбитальной поддержки, в первые же дни был нещадно перебит и с помощью сонного газа частично пленён.

Последнюю неделю Сурийцы казнят каждые сутки по несколько десятков пленных и ведут трансляцию на эскадру. И чем яростней ответные обстрелы, тем изощрённее пытки и страшнее смерть пленников.

В ворохе свалившейся за эти дни информации оказались и положительные моменты да ещё какие. Лейтенант Ева Морсис подробно разъяснила, что значит пройти сеанс в боксе восстановления. Тим и сам видел изменения. От шрамов, коих на теле было изрядное количество, не осталось и следа. Оказалось, зрение может быть острей, а слух более чутким. Но главный сюрприз преподнёс собственный, как выражались медики, позвоночный столб. По поводу спины Тиму ещё на своём крейсере рассказывал лекарь, говорил и о боксе восстановления. Не поняв, о чём речь, Тим вообще пропустил тот разговор мимо ушей, но сейчас осознал, насколько удачно для него всё сложилось.

Тим уже вставал, ходил и по боксу, и уже не раз выходил на магистраль. Было невероятно радостно, но вместе с тем и непривычно смотреть по сторонам с более высокого ракурса. Ева объяснила, что препятствий для роста больше нет, и в течение ближайших месяцев он увидит, что именно в плане роста заложили в него папа и мама.

Над Тимом довлели противоречивые чувства. С одной стороны, печаль от того, что происходит вокруг, с другой, искренняя радость от произошедшего с ним лично.

Сегодня случилось вообще знаковое событие. Совершенно случайно узнал от Евы, что три часа в сутки их крейсер посредством захваченного в системе ретранслятора подключается к Галаксу, и капитан позволил экипажу пользоваться сетью.

Тим просил ручник у Евы, и, хоть та не желала слышать, что сеанс он оплатит после, всё же удалось её уговорить.

Свой номер идентификатора вводил дрожащими от волнения пальцами. Связаться напрямую не удалось, но Тим получил сообщение от Вейта, из которого узнал, что Дарьял, развернул кипучую деятельность и сумел разыскать почти дюжину Виронцев. Девять из них уже выкуплены, по остальным идёт работа. Вейт не перечислил имён, и Тим не знал, есть ли среди них его мать, но даже без этого новость была самой блестящей, самой лучшей за последние годы. Главным же в сообщении оказалась сноска, где Вейт сообщил, что имеется зацепка по интересующему его человеку.

Новость, что есть информация о виновнике их бед, встретил спокойно. Порой казалось, что ненависть утратила остроту и злобу, но, вспомнив прошлое, понял, что нет.

В конечном итоге, рассудив, что всё идет в неплохом для него свете, а сделанный им задел сработал и теперь у него есть дом, где ему всегда будут рады, Тим, отбросив мысли о виновнике их бед, вернулся в благодушное состояние.

Именно в нём его и застал пожилой майор Артар, который, как оказалось, и являлся здесь главным. Присев рядом, майор взял его левую руку и принялся водить пальцем по запястью. Даже пару раз ущипнул кожу. Зная, кто перед ним, Тим не одёргивал руку, позволив сделать необходимые манипуляции.

— Ты запястье на этой руке травмировал? — задал он наконец вопрос.

— Когда?

— Вообще.

— Ушибы были, может, растяжение, — морща лоб, напряг Тим память, — ничего серьёзного точно не было. Что-то не так?

— Ручник на какой руке носишь? — не ответив, задал майор следующий вопрос, — кстати, где он?

— На правой, — ответил Тим, — выбросил после электромагнитного удара.

— Кроме ручника на этой руке носил чего, браслет, может, или стяжки?

— Связывали несколько раз, крепко, руки потом долго болели, — ответил Тим.

Сам же сразу вспомнил про неработающий ручник, взятый в доме скупщика. Только его он надевал на левую руку, а больше ничего и никогда. И хоть тот бесследно исчез, майору Тим спокойно солгал. Сделал это буднично и без колебаний, зачем, не понял и сам. Может, из-за недобрых взглядов, которыми при каждой встрече награждал его майор, может, из-за резкого тона. Как бы там ни было, но откровенничать с этим человеком Тим не хотел, тем более причину своего странного интереса майор не обозначил.

Перед тем, как уйти, он сообщил Тиму, что в ближайшие две недели его переправят с крейсера. На закономерный вопрос майор привычно не ответил.