Номбеко двадцать лет мечтала родить Хольгеру-2 ребенка и уже пять лет как оставила эту надежду, когда в июле 2008 года, когда ей исполнилось сорок шесть, поняла, что беременна (в тот самый день, когда в Вашингтоне Джорж Буш-младший принял решение вычеркнуть лауреата Нобелевской премии мира и бывшего президента Нельсона Манделу из американского списка террористов).

Но комизм ситуации этим не исчерпывался. Тотчас выяснилось, что то же самое произошло и с несколько более юной Селестиной.

При всех своих недостатках, заметил Номбеко Хольгер-2, этот мир все-таки не заслуживает пришествия в него потомства Селестины и его брата. Номбеко в принципе согласилась, но сочла, что им лучше сосредоточиться на себе и своем счастье, а оба придурка и бабушка одного из них пусть занимаются своим.

Так все и вышло.

В апреле 2009 года Номбеко родила дочку, весом 2860 г и прекрасную как цветок. По настоянию Номбеко девочку назвали Хенриеттой – в честь бабушки.

Спустя два дня Селестина произвела на свет двойню – с помощью планового кесарева сечения в одной из частных клиник Лозанны.

Двух почти идентичных младенцев.

Мальчика Карла и мальчика Густава.

• • •

С рождением Хенриетты Номбеко оставила службу эксперта-китаиста. Работу свою она любила, но почувствовала, что делать на этом посту больше нечего. К примеру, председателя Китайской Народной Республики Королевство Швеция и так более чем устраивало. Ху Цзиньтао ни минуты не сожалел, что подарил Номбеко свой «вольво», но так как машина ему по-прежнему нравилась, он позвонил своему доброму другу Ли Шуфу из «Джили Холдинг Груп» в Чжэцзяне и предложил «Джили» купить всю фирму. Хотя сама идея вообще-то принадлежала Номбеко.

– Я посмотрю, что я смогу сделать, уважаемый председатель, – сказал Ли Шуфу.

– Если затем вы смогли бы по сходной цене организовать вашему председателю бронированный экземпляр, я буду более чем признателен, – добавил Ху Цзиньтао.

– Я посмотрю, что я смогу сделать, уважаемый председатель, – сказал Ли Шуфу.

• • •

Премьер-министр явился с букетом в роддом, чтобы поздравить Номбеко и Хольгера. И поблагодарить первую за исключительные заслуги на посту эксперта по связям с Китаем. Взять хоть то, что она договорилась с председателем Ху о том, чтобы Швеция профинансировала профессорскую ставку по специальности «Права человека» в Пекинском университете. Как Номбеко такое удалось, было выше понимания премьер-министра. Как и председателя Европейской комиссии Жозе Мануэля Баррозу, позвонившего Райнфельдту с вопросом: How the hell did you do that?

– Ну, желаю счастья малышке Хенриетте, – сказал премьер-министр. – И дай мне знать, когда сможешь снова приступить к работе. Мы для тебя точно что-нибудь подыщем. Наверняка!

– Дам обязательно, – пообещала Номбеко. – И скоро, потому что рядом со мной – лучший в мире экономист, политолог и папа в декрете. Ну а теперь премьер-министру пора отсюда двигать. Хенриетте надо поесть.

• • •

6 февраля 2010 года председатель КНР Ху Цзиньтао приземлился в аэропорту имени Оливера Тамбо близ Йоханнесбурга, куда прибыл с государственным визитом.

Его встречала министр иностранных дел Мкоана-Машабане и другие официальные лица. Председатель Ху решил выступить с небольшим заявлением прямо в аэропорту. Он говорил об общем будущем Китая и ЮАР, о своей уверенности в дальнейшем укреплении всесторонних связей между обеими странами, о мире, развитии и других вещах, в которые предлагалось поверить всем желающим.

После этого главу КНР ожидала плотная двухдневная программа вплоть до самого отъезда в следующую страну в рамках африканского турне, а именно в Мозамбик.

Визит в ЮАР отличался от предыдущих – в Камерун, Либерию, Судан, Замбию и Намибию – тем, что председатель выразил настоятельное пожелание провести вечер в Претории в сугубо приватной обстановке.

Разумеется, отказать в этом принимающая сторона не могла. Так что государственный визит был поставлен на паузу начиная с семи вечера и до завтрака следующего дня.

Едва пробило семь, как президента забрал из отеля черный лимузин и доставил его в Хартфилд, в посольство Швеции.

В дверях его встречала лично посол вместе с супругом и младенцем.

– Добро пожаловать, господин председатель, – сказала Номбеко.

– Благодарю вас, любезная госпожа посол, – сказал председатель Ху. – И черт меня дери, если теперь мы с вами не найдем времени потолковать о том сафари.

– И немножко о правах человека, – сказала Номбеко.

– Тьфу ты, – сказал Ху Цзиньтао и поцеловал руку госпоже послу.

Эпилог

Обстановка в Йоханнесбургском муниципальном отделе санитарии стала совсем не та, что когда-то. В организацию давно уже набирали по квоте негров, и всякий знает, каким языком в таких ситуациях вынуждены говорить профессионалы. Неграмотных из Соуэто, например, так называть запретили, вне зависимости от того, грамотные они или нет.

Террориста Манделу в конце концов выпустили из тюрьмы – само по себе мало хорошего. А потом черномазые выбрали его президентом, и Мандела со своим чертовым равноправием начал планомерно изничтожать страну.

Пит дю Тойт за тридцать лет службы в отделе успел добраться до должности заместителя начальника.

Однако теперь его ожидала новая жизнь. Умер тиран отец, передав единственному сыну дело всей жизни (матери не стало уже давно). Отец собирал предметы искусства, что само по себе было неплохо, если бы не его чудовищный консерватизм. И если бы он так упорно не отказывался слушать сына. В коллекции имелись Ренуар, Рембрандт, парочка Пикассо. Были и Моне, и Мане. И Дали, и Леонардо да Винчи.

Были и еще кое-какие вещи – имевшие то общее свойство, что в цене они росли минимально. По крайней мере по сравнению с тем, как могли бы, не будь отец настолько упертым. К тому же старик вел себя как полный непрофессионал – развешивал всю эту дребедень дома на стенах, вместо того чтобы хранить ее в специальном подвале с кондиционером.

Питу дю Тойту пришлось ждать целую вечность, пока он смог прибрать коллекцию к рукам и сделать все как надо, потому что отец не только не желал его слушать, а еще и умирать отказывался. Только когда папаша в день своего девяностолетия подавился долькой яблока, на улице сына настал праздник.

Едва дождавшись похорон, наследник по-быстрому реализовал все полотна. А спустя несколько минут реинвестировал капитал таким способом, который наполнил бы отца гордостью, если бы тот хоть немного соображал. Сын находился в банке «Юлиус Бэр» на Банхофштрассе в Цюрихе и только что получил подтверждение того, что накопленное фамильное состояние в количестве восьми миллионов двухсот пятидесяти шести тысяч швейцарских франков зачислено на личный счет господина по имени Чэн Тао в Шанхае.

Сын понимал: инвестировать надо в будущее. В стремительно