Очень немногие женщины поднялись выше уровня менеджеров низшего звена или клерков, и даже учреждениями, в которых преобладают женщины, обычно руководят мужчины. Так, если большинство учителей – женщины, то директора школ, как правило, мужчины. После первого десятилетия смелых социальных экспериментов участие женщин в политике также остается минимальным: с начала 1960-х годов практически все женщины, занимавшие высокие политические посты, были выходцами из клана Ким Ир Сена.

Правящая элита социалистических стран всегда имела мужское лицо. Сановники последних лет социализма остались в памяти в виде грузных пожилых мужчин, одетых в серые, плохо сидящие костюмы или, если речь идет о странах Восточной Азии, в маоистские френчи. Но так было не всегда. В начале ХХ века, на первых этапах своей бурной и противоречивой истории, мир революционного марксизма был полон ярких женщин, некоторые из которых сыграли важную роль в формировании коммунистической доктрины – достаточно тут вспомнить о Розе Люксембург или Александре Коллонтай.

Однако, когда социалистическая система советского образца установилась в 1945 году в Северной Корее, времена романтического революционного феминизма были уже далеко позади. Северокорейский социализм оказался весьма патриархальным даже по меркам СССР и Восточной Европы позднесталинских и послесталинских времен. В составе Верховного народного собрания КНДР есть и женщины, которых считают нужным направлять туда по разнарядке партийные органы, определяющие будущий состав северокорейского «парламента». В Верховном народном собрании 14-го созыва (2019 года) женщины составляли 17,9 % всех депутатов. Однако понятно, что этот орган законодательной власти является чисто декоративным и роль депутатов обоего пола там сводится к тому, чтобы единогласно одобрять внесенные законопроекты и в своих речах выражать поддержку власти. На уровне исполнительной власти ситуация выглядит еще более грустной: из 260 северокорейских министров, занимавших посты в Кабинете в период 1948–2000 годов, лишь шестеро были женщинами.

В 1940-х и 1950-х годах на политической сцене Северной Кореи солировали две женщины. Одна из них – Пак Чон-э (в советской печати ее тогда называли Пак Ден Ай), советская кореянка, направленная на нелегальную работу в Корею еще в начале 1930-х годов. В 1945 году она оказалась в Пхеньяне. Свободное владение русским помогло ей установить хорошие отношения с советскими военными, а амбиций, ума и, скажем прямо, хитрости ей было не занимать. Судя по советским документам, она даже одно время была в списке кандидатов на пост высшего руководителя страны – хотя шансов у нее, скажем прямо, особых не было. Позже Пак Чон-э стала членом Политбюро, а с конца 1940-х годов вошла в десятку ведущих политиков Северной Кореи. Пак Чон-э стала одной из самых преданных сторонниц Ким Ир Сена и сыграла важную роль в консолидации его власти. Но ей это не помогло: в конце концов, она не входила в «партизанскую фракцию» Кима и попала под «чистку» в конце 1960-х годов.

В отличие от Пак Чон-э, Хо Чон-сук попала в политику в основном благодаря семейным связям: она была дочерью видного левого интеллектуала Хо Хона. Впрочем, у нее был и собственный послужной список: во время гражданской войны в Китае Хо Чон-сук была комиссаром полка. В 1950-х годах она занимала ряд важных постов, в том числе пост министра юстиции. Однако в начале 1960-х годов она тоже была репрессирована и отправлена в ссылку. Со временем она вернулась в Пхеньян, но больше никогда не занимала политически значимых постов, находясь на чисто номинальных должностях.

Эти две женщины были наиболее близки к тому, чтобы считаться «северокорейскими Розой Люксембург или Александрой Коллонтай». Однако после 1960 года ситуация изменилась: все женщины, занимавшие заметные посты в правительственных кругах Северной Кореи, так или иначе были связаны с правящей семьей. Поэтому, если говорить о женщинах в высшем руководстве Северной Кореи после 1965 года, речь будет идти исключительно о женах и сестрах вождей.

Ким Чен Сук, вторая жена Ким Ир Сена, была, судя по всему, неплохим человеком, но при этом при жизни она не играла никакой роли в политике страны, так что вся ее слава носит посмертный и отчасти искусственный характер: старт ее культу был дан только тогда, когда ее старший сын Ким Чен Ир был назначен преемником своего отца, то есть в начале 1970-х. Сейчас Ким Чен Сук присвоен высочайший посмертный статус: она вместе с Ким Ир Сеном и Ким Чен Ыном считается одним из «Трех полководцев с горы Пэкту». В 1949 году Ким Чен Сук умерла во время родов, а в начале 1950-х Ким Ир Сен женился третий раз – на Ким Сон-э, работавшей секретаршей в его штабе. Любопытно, что на протяжении почти 15 лет северокорейская печать не упоминала о самом ее существовании. О том, что у Великого Вождя вообще есть официальная супруга, северокорейцы впервые узнали только в 1965 году, когда о появлении Ким Сон-э на дипломатическом приеме мимоходом сообщила печать.

В начале 1970-х супруга Вождя стала председателем Женского союза – организации, членство в которой является обязательным для всех северокорейских домохозяек. Тогда ее имя часто упоминалось в прессе. Более того, некоторое время существовал даже культ личности Ким Сон-э, и от членов Женского союза требовали «учиться у товарища Ким Сон-э». В это время у Ким Сон-э, похоже, были некоторые политические амбиции. Однако возвышение Ким Чен Ира положило конец амбициям его мачехи и ее клана. В середине 1970-х Ким Сон-э была удалена с официальных постов и навсегда исчезла с политической сцены. С тех пор она появлялась на публике крайне редко и всегда лишь в качестве супруги Ким Ир Сена, которого она, как того требовал дипломатический протокол, сопровождала на встречах с главами иностранных государств. После смерти Ким Ир Сена ее имя полностью исчезло со страниц прессы, не полагается теперь упоминать ее и в публикациях по корейской истории. По слухам, последняя жена Ким Ир Сена умерла в 2014 году, но никаких сообщений об этом в прессе не появилось.

Единственная дочь Великого Вождя Ким Ир Сена от Ким Чен Сук (и, соответственно, сестра Любимого Руководителя Ким Чен Ира) Ким Кён-хи долгое время руководила легкой промышленностью страны, а в 2010 году даже получила звание генерала армии. Однако в декабре 2013 года ее муж Чан Сон-тхэк, который на первом этапе правления Ким Чен Ына являлся его ближайшим советником, был арестован прямо на заседании высшего партийного руководства (эту сцену на следующий день показали по северокорейскому телевидению). За арестом последовали кампания в прессе, заседание трибунала и смертный приговор. Неизвестно, какова была судьба Ким Кён-хи после казни ее мужа, но, как бы то ни было, генерал армии Ким Кён-хи с политической арены исчезла.

В отличие как от своего деда, редко выходившего на публику в сопровождении жен, так и отца, который, несмотря на многочисленные романы, так никогда не представил ни одной из своих подруг в качестве официальной спутницы, Ким Чен Ын супругу Ли Соль-чжу не прячет. Скорее наоборот: Ким Чен Ын на первом этапе своего правления стал активно продвигать свою жену. Молодую красавицу, в прошлом певицу из популярного музыкального ансамбля, представили публике летом 2012 года, и с тех пор она стала появляться рядом с мужем регулярно. Судя по всему, Ким Чен Ын действительно любит свою жену и старается быть ей хорошим мужем. Улыбчивую и обаятельную Ли Соль-чжу можно было увидеть и на заседании Генштаба в окружении стоящих навытяжку генералов, и в квартирах передовых рабочих, удостоившихся внимания со стороны руководителя КНДР (однажды она даже помогла хозяйке квартиры убрать со стола и вымыть посуду). Ли Соль-чжу любит и умеет хорошо одеваться, и сам этот факт немало помогает северокорейским модницам, которые в ответ на критику по поводу неподобающего фасона юбки теперь всегда могут сослаться на имидж супруги Высшего Руководителя. При этом Ли Соль-чжу, насколько известно, не занимает никаких официальных постов. Более того, то странное обстоятельство, что она часто появляется на людях без значка с портретами вождей, может означать, что она даже не является членом партии (беспартийные формально могут сейчас ходить без значков). Впрочем, более вероятным объяснением привычки игнорировать значок может быть легкое вольнодумство – равно как и то обстоятельство, что значок с костюмами от лучших парижских модельеров сочетается несколько хуже, чем дорогая брошь.