В 1430 году, в начале царствования Василия, его дед, знаменитый литовский князь Витовт, скончался в Вильне в возрасте восьмидесяти лет. За некоторое время до этого он окрестился в православие и взял имя Александр. За год до своей кончины он созвал в литовском городе Троки[239] мирный съезд государей, что было в те время очень редким событием, и принимал их в течение семи недель с необычайной пышностью и всевозможными забавами, развлечениями и пирами; так что, по словам польского летописца, там «много пили, но мало работали». По этому случаю туда явился и московский князь Василий III, тогда пятнадцатилетний мальчик, а также русские князья Твери, Рязани и Одоева, князь Мазовецкий, гроссмейстер ордена тевтонских рыцарей, крымский хан, князь Валахии и посол греческого императора Иоанна Палеолога.

В этот период иноземным купцам не разрешалось торговать с Москвой; и хотя все европейцы могли вести свободную торговлю в Новгороде, турки и татары были вынуждены ограничиваться в своем движении Холопьим городом, который стоял примерно в 20 километрах от Новгорода, но до наших дней от него осталось ни единого следа или камня. Новгородцы, в отличие от большинства славянского народа, были смелыми и умелыми моряками и нанимались в команды многих кораблей, заходивших в их порт; и еще в середине XVI века русские корсары из Новгорода наводили страх на берега и рыбацкие деревушки Прибалтики.

В царствование Ивана Великого в России увидели первые часы, это был подарок от короля Дании его старшему сыну; но московиты решили, что эта вещь заколдована или в ней сидит злой дух, присланный причинить вред их стране, и часы поспешно вернули дарителю, хотя и с многими выражениями благодарности и признательности.

В то время, когда Иван взошел на московский трон, население его империи составляло 6 миллионов человек; и, несмотря на то что в течение своего долгого сорокачетырехлетнего правления ему удалось значительно увеличить свои владения, количество жителей возросло всего лишь до 10 миллионов из-за многочисленных и кровопролитных войн. Старинный писатель Ричард Иден в XVI веке отмечает, что «московиты, по-видимому, являются единственным народом, который никогда не наслаждался благами мирной жизни, ведь если бы сама природа не поставила столь сильную преграду вокруг его территорий, сделав их почти неприступными, они были бы уже неоднократно стерты с лица земли». Иван еще в раннем возрасте женился на Марии, дочери Бориса, великого князя Тверского; и после смерти Бориса он захватил княжество его сына и преемника Михаила, якобы в отместку за нападение на Москву тверской армии в царствование предыдущего князя. Князь бежал в Литву, где и умер изгнанником; через несколько лет Иван под тем же предлогом завладел Рязанским княжеством, чей правитель Федор был женат на его сестре Софье, и привез пленными в Москву двух собственных племянников: Ивана и Федора.

Иван ввел в России порох и артиллерию, и по его распоряжению из Венеции выписали итальянца Аристотеля Фьораванти[240], который отлил в столице множество пушек, и они оказались для Ивана чрезвычайно полезными в его многочисленных походах и поставили его на равную ступень с татарами, которые, видимо, первоначально знали секрет пороха, хотя и строго хранили в тайне его состав, а через какое-то время перестали им пользоваться. Тот же мастер переделал московские монеты, все еще обезображенные татарскими буквами, и выбил на них надпись на русском языке, а также перестроил в Москве несколько церквей, в частности кремлевский Успенский собор.

После коронации Иван принял титул царя, и с тех пор так стали зваться все его преемники и все европейские государи обращались к правителям России, именуя их этим титулом; в письме короля Филиппа Кастильского в 1504 году он применен не только к Ивану, но и к его старшему сыну. Слово «царь», которым на Руси всегда назывались монгольские ханы, кроме того, иногда переводилось словом «император»[241] при дворах иностранных государей при упоминании великого князя, но это всегда вызывало упорное сопротивление со стороны поляков, которые с крайней ревностью относились даже к малейшему росту власти или влияния их враждебных русских соседей. Но до своей смерти Иван расширил свои титулы до царя и самодержца всея Руси, великого князя Владимирского, Московского, Новгородского, Псковского, Смоленского, Тверского, Югорского, Пермского, Вятского, Болгарского и проч., государя и великого князя новгорода, Низовских земель, Черниговского, Рязанского, Полоцкого, Ржевского, Бельского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Удорского, Обдорского, Кондийского. В свою очередь, он именовал царем германского императора, шведского короля, князей Пруссии и Ливонии и турецкого султана, а к папе обращался всего лишь как к доктору.

Как только Иван унаследовал московский венец и, бросив вызов золотоордынской власти, отказался принести присягу на верность, хан собрал многочисленное войско и отправился на Русь, чтобы покарать мечом мятежного вассала. Однако царь, предвидя такое обстоятельство, спешно призвал солдат из всех сословий населения и таким образом сумел собрать еще более многочисленную народную армию, чем когда-либо ступала по донским степям; московский историк пишет: «Ополчение наше (говорят Летописцы) колебалось подобно величественному морю, ярко освещенному солнцем». Их число и грозный вид вселили ужас в сердце татарского владыки, и он отвел свои войска, не рискуя вступить в битву или нанести удар; и Иван, чтобы удовлетворить жажду своих людей к войне и грабежу и чтобы она не пропала даром, отправил их под началом самого опытного из своих военачальников на Казань, а сам вернулся в Москву. Казанским ханством по-прежнему правил хан из улуса Джучи Мамутяк (Махмуд), сын Улу-Мухаммеда, которого в Дешт-и-Кипчаке сменил его племянник Ахмад, давнишний заклятый враг Мамутяка; и Иван, воспользовавшись этой распрей между монголами, заключил временный мир с Дешт-и-Кипчаком, который, закрыв глаза на тот факт, что гибель Казани лишь станет предвестником его собственного разрушения, с нетерпением наблюдал и ждал падения братского ханства. В 1469 году, или 6847 по русскому календарю, московское войско появилось у стен укрепленного города и вскоре пушками и ядрами пробило в них брешь. Через несколько дней город был взят яростным штурмом; хан пал в бою, и русские оставили в Казани гарнизон и посадили на престол Алегу[242], сына предыдущего хана. Начиная с этого времени Казань в течение многих лет была немногим более чем русским вассальным княжеством. Иван назначал всех ее ханов, а после того, как Алега проявил недовольство этим подневольным состоянием, направил тайный приказ русским военачальникам, которые командовали тамошним гарнизоном, о том, чтобы немедленно его сместить и доставить в Россию. В исполнение приказа, чтобы предотвратить попытки спасения или бунта, русский военачальник пригласил хана на пир и всяческими уговорами и соблазнами напоил его до бесчувственности и велел перенести его в повозку в этом состоянии, будто бы для того, чтобы доставить его в ханский дворец, а сам приказал тайно вести его к московской границе. Возле границы московских владений их встретил отряд вооруженных всадников, которые, связав несчастного хана, отвезли его в столицу, где после долгого заточения его пленником отправили в Вологду, где он и оставался, пока его не освободила смерть. Его мать и двоих братьев также вывезли из Казани в Белоозерский монастырь; матери вернули свободу, так как крымский хан пожелал на ней жениться, впоследствии она снова вернулась в Россию, чтобы разделить плен со своими сыновьями. Из них старший, по имени Худайкул, согласился принять крещение и отправился в Москву, где женился на Евдокии, второй дочери Ивана, и остаток жизни провел под именем царевича Петра; а семья младшего сына Мелик-Тагира, впоследствии принявшая христианство, окончательно обосновалась в Московии.