Кот наполовину скрылся внутри люльки, и чем ближе Немила подходила, тем явственней доносилось мурлыканье.

Уже в который раз Немила подумала, как это странно, что столь дикое, жестокое и неуправляемое животное предпочло родной лесной глуши кусочек одомашненного уюта, и даже ело то, что вышло из человеческого очага.

Зато песни оно пело самые что ни на есть звериные. В тех песнях не было знакомых слов, но они обладали удивительной способностью освобождать голову от тревожных мыслей, тело – от тяжести бренного бытия. Легко стало Немилушке, каждый шаг будто возносил всё выше и выше, и она почти летела над макушками деревьев.

Это длилось до тех пор, пока кот не заметил её. Голова зверя вынырнула из люльки, пасть оскалилась рядом мелких острых зубов, топорщистые усы не оставили сомнений в том, что чудовище не очень-то радо её видеть.

Песнь прекратилась. Немила притормозила, кот отпрыгнул от люльки и скрылся в ветвях своей обители.

– Здравствуй, Василий, – негромко поздоровалась она, а потом бросилась к люльке, скрылась в ней верхней своей половиной и часто-часто задышала.

– Простите меня, детки, не уберегла я вашего батюшку, – всхлипнула она. И без промедления принялась вспоминать вслух, какие препятствия ей пришлось пройти на пути к спасению любимого.

– … но всё рухнуло в одночасье, всё в мире потеряло прелесть, когда Матерь сказала мне, что он никакой не царевич, а лишь большой лжец! – закончила Немила, а осёкшись, добавила. – Всё потеряло прелесть, кроме вас, мои родненькие. У меня есть вы, и хоть вы сирые, убогие, и рождённые совсем не от того человека и не тогда, когда хотелось бы, я вас люблю, люблю как саму жизнь и больше жизни.

Она отвернулась, не в силах выносить одинаково тяжёлые взгляды двух пар глаз, что виднелись из-под детских чепцев, и наткнулась на Ягу, что тихонько стояла, опираясь на незаменимую клюку. Клюка в чём-то была похожа на её саму, такая же кривая и сучковатая.

– Довольна ли ты моей историей, Баба-яга?

– Да как тебе сказать, внученька, – проскрипела старая, переглянувшись с Вороном. – Есть в твоей истории хорошее зерно. Мы можем надеяться на то, что царевич жив, а значит, Ворон продолжит его поиски. Я же вызвалась помогать ему. Устала я на одном месте жить, сестёр уже предупредила, что ухожу, вещи уложила. Скоро на моё место придёт другая Яга, а мы с избушкой двинемся в путь-дорогу.

– И ежели ты желаешь, можешь присоединиться к нам, – прокаркал Ворон. – Мы можем приютить вас троих, но ежели ты решишь уйти, то останавливать не станем.

Судя по тому, как разгладились морщины Яги в одним местах и заломились в других, она прекрасно знала о предложении Ворона, а возможно, сама попросила его заговорить с Немилой.

И добавила она:

– Кумекаешь, что не сможешь забрать с собой детей, ежели порешишь вернуться домой? Даже если ты их каким-то чудом пристроишь, люди не дураки – быстро поймут, что с дочками твоими неладное. И тогда правда раскроется!

И стукнула Яга клюкой, и подпрыгнул Ворон, угрожающе раскрыл крылья, а из его открытого клюва стали вылетать чудовищные истины, которых Немила хотела бы не слышать и не знать. Он кричал о том, как Радость и Грусть будут умирать в ледяной реке, или в костре, как их, маленьких деточек, бросят на растерзание собакам, или положат на опушке леса на съедение волкам, лисам и медведям.

От ужаса на голове бедной Немилушки зашевелились волосы. Дети стали похныкивать, однако Васька успел подскочить к люльке, запрыгнул в неё целиком и снова запел свою песню – на этот раз так тихонечко, что его слышали лишь те, кому она предназначалась.

– Я ещё не думала, что мне делать и как жить дальше, – сдержанно ответила Немила. – Благодарствую за великодушное предложение остаться, но мне нужно сначала сходить домой проведать батюшку.

Ворон покачал клювом, Яга хмыкнула. Немила поняла – не одобряют её намерений.

– Вы не понимаете, я видела батюшку в блюдце! Плох был весь его вид, и я боюсь, как бы не лежал он сейчас при смерти! Отпустите меня, я только загляну в родной дом, чтобы поздороваться, а потом мигом сюда прибегу! Не смотрите с укоризой, я не передумаю! Так и знайте, я иду с вами, куда бы вы ни направлялись, но сперва – батюшку желаю проведать. И не отговаривайте, слышать не желаю.

Топнула Немила ногой, от беспокойства распустила косы и принялась переплетать в одну толстую.

Яга шагнула вперёд:

– Иди, пожалуйста, мы не держим тебя, буйнонравая девица. Но учти, ждать мы тебя долго не будем. Ежели не сумеешь обернуться за два дня ровно, считая от сегодняшнего, то мы уйдём без тебя. Путь наш лежит далече, в земли чужестранные, где легко пропасть и нелегко отыскаться. Так что – на всякий случай – попрощаемся мы с тобой. Коль опоздаешь на встречу, то уж не надейся нас найти. Живи по-своему, а нас всех поминай изредка.

– Но как же… всего два дня, даже не три? – переспросила она, уже начавшая чувствовать по отношению к себе всеобщее отчуждение.

– Два дня, – подтвердил Ворон строго. – Пойми, Немилушка, нам до самых южных гор идти, а время не терпит. Царь наш чахнет без любимого сына, пока по государству ползут слухи, что он хотел назначить Ивана-царевича своим преемником в обход двух других сыновей. И хочешь знать, что? Я в стольном граде был не далее как вчера. Хотел на царя нашего глянуть хоть издалека, а заместо этого чуть не получил стрелу. Нехороший сие знак, раньше нас, воронов недолюбливали, но стрелять – не стреляли. Ежели и правда царь-батюшка собирался Ивана сделать царём, то подозрительно его исчезновение смотрится.

– Так почему южные горы? Откуда вы знаете, что… – Немила так разволновалась, что выпустила из рук недоплетённую косу и та рассыпалась на пряди, – что младший царевич именно там?

«Кто знает, может, мы с ним в тридесятом разминулись» – подумала она и с безысходной тоской глянула на небо. Частично её тоска была связана с тем, что она давно не видела солнца.

– Потому что все остальные места на этом свете мы уже обыскали, – тоскливо каркнул Ворон.

– Что, прям каждый уголок?

– Ежели не веришь, я прямо при тебе раскину кости, – вмешалась Яга, отвязала поясной мешочек, присела на землю и вывалила перед собой косточки мелкого животного, судя по черепу то была белка, бурундучок или крыса. – Когда ты в тридесятое за своим боле-не-суженым ринулась, я несколько раз делала расклад, но мои косточки постоянно твердили какую-то ерунду. Так-с, посмотри, скелетик почти сложился. Жив царевич, знамо дело.

– Ну так спроси заодно у косточек, где его искать, – едким голосом посоветовала Немила.

– Нет, косточки так не работают, – грустно усмехнулась Яга. – Они токмо определяют, жив загаданный человечек али не жив. И ты не дерзи, не то получишь подзатыльника, как в старые добрые времена, да отправишься головы намывать.

Окинула Немилушка взором частокол и молча пожала плечами. Не так уж сложно работу по хозяйству выполнять, она, пожалуй, даже заскучала по прежним обязанностям, по царящему в мыслях спокойству и бездумности во время их выполнения. Было бы сейчас время лишнее, так она бы с радостью прибралась, ведь весь двор требовал участия хозяйственных рук.