Но он признался, что один поклонник из Техаса прислал его детям щенка кокер-спаниеля, которому дочка дала кличку Чекере.

– Вы знаете, наши дети, как любые дети, привязались к щенку. И вот что я хочу вам сказать сейчас, – эмоционально произнес Никсон, – что бы об этом ни говорили, со щенком мы не расстанемся!

Эта фраза растрогала зрителей. Американцы оценили его откровенность. Он неожиданно встал со стула и продолжал говорить без подготовленного текста:

– Я не считаю, что должен снять свою кандидатуру. Я не капитулирую. И моя жена Пэт тоже не капитулирует. Ирландцы не отступают. Пусть национальный комитет Республиканской партии решит вопрос, должен я оставаться кандидатом или нет. А вас я хочу попросить помочь найти правильное решение – пишите и телеграфируйте ваше мнение. Я ему подчинюсь.

И избиратели увидели искреннего парня, детей которого бессердечные элитарные политики хотят лишить любимой собаки… На собаку, разумеется, никто не покушался. Но кто об этом задумывался? Американцы признали в Никсоне своего – он не захотел расстаться с самым эмоционально заряженным символом дома и семьи.

Ричард Никсон победил. Кокер-спаниель открыл ему дорогу к Белому дому.

Любовь к животным многое говорит о характере самих политиков. Незадолго до смерти жена президента Джеральда Форда Бетти призналась: не министры и не помощники, не сотрудники администрации и не друзья-сенаторы, а золотой ретривер Либерти был «самым надежным советником моего мужа».

Форд, с его грубоватыми манерами и простоватый в обращении, считался хорошим парнем – в отличие от своих предшественников, склонных к изощренным интригам. На самом деле он был человеком глубоко равнодушным к окружающим, что позволило ему благополучно дожить до девяносто трех лет.

Дочь сменившего его президента Джимми Картера Эми признавалась:

– Кошка была моим лучшим другом. Только благодаря ей Белый дом я стала воспринимать как свой дом.

Картеры не любили не только Белый дом, но и обслуживающих их людей. И свою кошку ценили больше, чем сотрудников.

Только теоретически собаки и кошки равно полезны для сильных мира сего. На практике действующие политики предпочитают собак. Несмотря на то что коты и кошки оказывают на человека гипнотическое воздействие, в Белом доме их численно меньше. И они реже попадают в объектив видеокамер.

Исключением был Билл Клинтон. Помимо лабрадора Бадди он держал в Белом доме кота по кличке Соке. Надо отдать им должное, они жили между собой как кошка с собакой – постоянно дрались. И у Обамы была собака. Но его подозревали в том, что он – скрытый любитель кошек. Знающие американцы исходят из того, что либералы, а Обама-то либерал, отдают предпочтение кошкам.

Так что выбор между собакой и котом – это вопрос не личных пристрастий, а большой политики. Поэтому коты и кошки недостаточно представлены в высших сферах. Собаки представляются политикам более перспективным выбором.

Собаки символизируют лояльность и преданность. Коты и кошки – другие. Это они приручают хозяев, а не наоборот. Они мастера манипулировать людьми, с этим согласны даже те, кто их любит. В принципе это качество присуще и самим президентам. Но ни один из них не желает в этом признаваться!

Собаки быстрее завоевывают сердца. В результате больше половины американцев предпочитает собак и только каждый четвертый – кота или кошку.

Когда потомственный политик Митт Ромни баллотировался в президенты от Республиканской партии, ему припомнили все прегрешения. Среди них едва ли не самым страшным был недостаток любви к собаке, пренебрежение ее интересами и потребностями. Ему изрядно досталось за то, что он, путешествуя с семьей по стране, укрепил клетку с собакой – ирландским сеттером по кличке Симус – на крыше автомобиля. И в этой клетке несчастная собака, о которой никто не подумал, провела двенадцать часов подряд, возмущались защитники животных. Такое не прощается. Ромни проиграл на выборах.

Дурное обращение с животными наказывается предельно жестоко. Один американец с такой силой ударил двухмесячного щенка-лабрадора, что «нанес ему повреждения, несовместимые с жизнью», как гласило обвинительное заключение. Щенка отвезли в ветеринарную клинику, где врач вынужден был усыпить щенка.

Возбудили уголовное дело – за жестокое обращение с животными. Занялась этим преступлением женщина-прокурор, которая ведет дела, чаше всего заканчивающиеся для обвиняемого смертным приговором. О смертном приговоре в данном случае речь не шла. Но прокурор решила, что смерть лабрадора дорого обойдется виновному. Суд признал его виновным в жестокости по отношению к животным. Поскольку это качество он проявил не в первый раз, то получил не обычный пятилетний срок, а двойной.

В свободное от расследования сложных дел время прокурор устраивает судьбу брошенных животных, подыскивая им новых хозяев. Она принадлежит к числу активистов движения за права животных, которое стало заметным и влиятельным. Это движение пока слабее движения феминисток. В отличие от иных гражданских движений сами обиженные, то есть животные, не в состоянии выступить в свою защиту. Тем не менее у них нашлись преданные сторонники, которые любого могут поставить в тупик своей логикой. Если общество уважает права человека, то почему презирает права животных? Почему ради благополучия одного человека нельзя убить другого человека, но можно убить сто обезьян, на которых ставят опыты ученые и медики?

Вербуя союзников, один из основателей организации под названием «Народ за этичное обращение с животными» считает так: «Наши с вами ощущения немногим будут отличаться от ощущения краба, когда речь идет о том, чтобы быть сваренным заживо».

«Представьте себе, что курица испытывает невероятные страдания и боль, когда ей отрезают голову, чтобы приготовить вам бульон», – говорит еще одна основательница «Народа за этичное обращение с животными».

Если соглашаешься с тем, что животное способно, как и человек, испытывать и страдания, и радость, что животные имеют какие-то права, то тут недалеко и до того, чтобы принять близко к сердцу тревоги и заботы краба. Задуматься над тем, каково ему приходится в кастрюле с кипятком.

В США действует еще более радикальный «Фронт освобождения животных». Члены этой организации врываются в научные лаборатории, где ставятся опыты над животными, и составляют протокол о том, как здесь относятся к подопытным кроликам. Не понравившиеся им лаборатории «фронтовики» сжигают, а животных освобождают – то есть передают кому-то на воспитание.

Сожгли, в частности, лабораторию при университете в Аризоне, где разрабатывали вакцину против паразита, от которого в странах третьего мира умирает ежегодно несколько десятков тысяч детей. Опыты ставились на мышах, которых, по мнению «Фронта освобождения животных», сильно мучили.

«Большинство людей даже не представляют себе, сколько живых существ страдают и умирают ради того, чтобы человек ел и одевался… Если мы не считаем возможным есть собак, то почему же мы позволяем себе есть коров?» – задаются вопросом активисты фронта.