взрослую жизнь. Именно SASS – электрический или химический или даже железистый, но только не психологический в фрейдистском или юнгианском смысле – мешал ему иметь дело с непокорными физическими объектами, с учителями, которые хотели научить его тому, что он уже знал, с учителями, которые хотели научить его тому, что, как им казалось, они знали, с наведением порядка в шкафу, с ведением картотеки, с ежедневным записыванием расходов, с тупыми ублюдками, которые хотели болтать о футболе, как будто это имело значение.

Он поспешно отложил кулинарные книги.

Большинство мужчин умеют готовить от двух до шести блюд[121], не считая химически измененного состояния свежей влюбленности, когда они способны выполнять рецепты прямо из кулинарной книги с первого захода. Бигл умел смешивать майонез с карри и консервированным тунцом, он умел делать омлеты и французские тосты, он недавно разобрался с рисом, он знал, как жарить мясо и рыбу на гриле. Он мог приготовить салат с магазинной заправкой и пасту с магазинным соусом. Он добавлял в соус другие продукты, чтобы тот не был полностью покупным, и гордился этим.

Он спросил Джеки, что она думает о рыбе на гриле, рисе и салате. Джеки думала об этом очень многое: «Я же говорила тебе на прошлой неделе, что сижу на диете без риса, как ты мог забыть? Спорим, ты забыл, что у твоего сына аллергия на этот ужасный соус из пахты, который ты всегда покупаешь? Я же говорила, сегодня мы ужинаем с Фрэнсисом и его женой. Ты никогда меня не слушаешь! Надеюсь, твоя еда не пригорит, как обычно. Не показывай продавцу рыбы, что ты ничего не смыслишь, иначе он продаст тебе тухлятину». Но она не сказала ничего из этого. И даже ничего похожего.

Она ответила так, будто он сказал что-то разумное и что готовить ужин было разумно. Она никак его не упрекнула.

– Может, вместе сходим в магазин? – предложила она.

Бигл согласился. И вот они сели в «Сааб Турбо» – свою загородную машину, упаковали детский рюкзак и коляску, посадили Дилана в детское кресло и вместе отправились на рынок. Они купили свежие продукты, травы и специи, рыбу махи-махи – которую раньше называли долфин, но устали объяснять, что это не дельфин, да и новое название звучало экзотичнее и дороже, – местное шардоне, чересчур минеральное, но неплохое, а если говорить совсем объективно, превосходящее французское. Никто не ссорился. Дилан был мил до умопомрачения. Он напоминал Денниса-Угрозу из мультфильма, но когда это твой ребенок и вы хотя бы полдня нравитесь друг другу, это кажется очаровательным. Ну и что, что он стянул с полки несколько винных бутылок – они же не разбились. Ну и что, что он схватил персик в киоске с фруктами и швырнул его – он просто упал, не лопнул и ни в кого не попал. Отличная подача! Ну и что, что он стукнулся об аквариум с омарами. Тот не разбился, а если омары и возмутились, то им все равно осталось жить недолго, они не успеют пожаловаться своему конгрессмену. Когда Дилан начинал капризничать, а это случалось нередко, ему давали бутылочку и укладывали в рюкзак на спину Бигла, где он засыпал. Разве это не очаровательно? Джеки заставила Бигла остановиться перед зеркалом и посмотреть на сына: голова повернута набок под углом, невозможным для взрослых, совершенно непринужденно и доверительно, из носа надувается пузырь соплей, на папино плечо текут слюни. Сердце замирало от умиления.

Когда они вернулись домой, Мария, их загородная кухарка и экономка, приготовила им легкий обед и убрала продукты, чтобы Бигл позже мог их приготовить. Она бы покормила Дилана на кухне – там было легче убирать, – но родители захотели, чтобы их единственный сын посидел с ними в уголке для завтрака. Когда Джон Линкольн расстроился, пытаясь объяснить Дилану, почему нельзя кидаться едой во взрослых, Джеки взяла ситуацию в свои руки.

После обеда они прогулялись по виноградникам, любуясь своими владениями.

Джон Линкольн приготовил ужин. Он сделал отдельные порции для Дилана и его няни. Они поели на кухне. Линк не выдержал бы повторения истории с обедом. Может быть, он попробует завтра. Есть с ребенком два раза в день – это слишком.

Ужин прошел успешно. Джеки, кажется, искренне понравилась еда, она съела почти всю свою порцию и ни на что не пожаловалась, даже на выбор вина. Когда солнце зашло за горизонт, взошла круглая луна и подул прохладный ветерок. Они гуляли вместе, не разговаривая. Безопаснее было молчать.

У Джеки было немного Мауи-Вауи, сенсимиллы, очень тонкой и экзотической травы с голубыми усиками – какая-то невероятно мощная мутация, 500 долларов за унцию, настоящий улет. Так что каждый из них сделал по паре затяжек… и… да… они погасили свет… зажгли свечу… заиграла тихая музыка, и он… он протянул руку… и коснулся ее… она не вздрогнула… и не объяснила, почему не хочет, чтобы он ее трогал… и, черт возьми, Джон Линкольн Бигл вступил в половую связь со своей женой. Не какой-нибудь там невероятный трах или изобретательный перепихон из книжек по сексологии с клубничной смазкой и съедобными трусами, но все же! Она даже позволила ему поцеловать ее.

Глава сорок седьмая

Словами не передать, какое это наслаждение – заниматься любовью без этой чертовой музыки кантри. Окно открыто, и нет ничего, кроме шума прибоя и друг друга.

После конфронтации с Кравицем я начинаю искать и вытаскивать жучки. На следующий день приходит парень из «Флейшерс Аудио Секьюрити», чтобы перепроверить мою работу, и находит еще два микрофона, которые я пропустил. Я покупаю «Микрон 28–40TM», который глушит микроволны и радиоволны. Он предотвращает передачу сигнала со многих моделей жучков на посты прослушивания за пределами объекта. Правда, не советую покупать его, если у вас есть нервный сосед со спутниковой антенной.

Той ночью мы остались наедине впервые с момента нашей встречи. Кажется, я чувствую что-то вроде облегчения – как выбраться из Вьетнама в Токио, Бангкок, Сидней или Оаху на выходные. Потому что во Вьетнаме бой никогда не прекращался. Ты находишься в баре или борделе, и тут кто-то бросает гранату. Если в лагере были вьетнамцы, прачки, повара или кто-то еще, даже солдаты, – кто-то из них всегда мог оказаться тем самым.

Конечно, Мэгги читает досье, которое дал ей Кравиц. Она спрашивает меня, правда ли это.

Ну, а когда можно было полностью доверять бумажке? Она меня теперь разлюбит? Значит ли эта запись, что между нами