Покончив с Казилином, Марцелл вернулся в Нолу, где заболел и долгое время был вынужден бездействовать. В свою очередь, консул Фабий Максим двинулся в Самний. Им была жестоко разорена округа Кавдия, взяты города Компультерия, Телезия, Компса, а также Фугифулы и Орбитаний в Лукании. Всего за несколько дней этого похода было убито или взято в плен двадцать пять тысяч человек и захвачено триста семьдесят перебежчиков. Последние были показательно казнены – вначале высечены в Комиции, а затем сброшены с Тарпейской скалы. В Апулии сын консула Фабия, претор Фабий Максим, захватил некий город Акука, находившийся, очевидно, в окрестностях Луцерии (Ливий, XXIV, 20, 3–8).

Тем временем Ганнибал шел на Тарент. По дороге его солдаты жгли и грабили все без разбору и прекратили бесчинства только на подходе к Таренту, ведь их полководец рассчитывал на добровольную сдачу города. Но его ожидания не оправдались и на этот раз. Даже когда он разбил лагерь в миле от городских стен, не произошло ничего такого, что могло бы натолкнуть на мысль, будто Ганнибала здесь ждет благожелательный прием. Причина была в том, что за три дня до подхода пунийцев в Тарент по приказу находившегося в Брундизии пропретора Марка Валерия прибыл Марк Ливий. Он быстро сформировал отряды молодежи (как оказалось, далеко не вся она мечтала о переходе на сторону Карфагена), которые заняли все ключевые места города, предотвратив тем самым все попытки к восстанию. Простояв под стенами Тарента несколько дней, Ганнибал так и ушел ни с чем. Правда, и на обратном пути по его приказу пунийцы не трогали окрестностей города; очевидно, Ганнибал не оставлял надежды вернуться к нему позже (Ливий, XXIV, 20, 9–15).

Лето заканчивалось, и пора было озаботиться зимними квартирами. Для стоянки Ганнибалу приглянулся город Салапия к северу от Канн. Сюда он свез продовольствие из Гераклеи и Метапонта, а также весьма небогатую добычу, которую его африканским всадникам удалось награбить в Саллентинской области и в Апулии (Ливий, XXIV, 20, 15–16).

Римское командование имело полное право быть довольным итогами Итальянской кампании 214 г. до н. э. Пока что она была для них самой удачной за всю войну, Ганнибалу не удалось одержать ни одной значительной победы, ни один из атакованных им крупных городов не был захвачен, а римляне существенно сократили область, контролируемую карфагенянами и их союзниками.

Сразу же после заключения союзного договора с карфагенянами, летом 214 г. до н. э., Гиероним приступил к активным действиям. Отряд в две тысячи человек под командованием Гиппократа и Эпикида был выделен для захвата городов, охраняемых римскими гарнизонами. Сам юный царь во главе пятнадцатитысячного войска пошел на Леонтины – крупный город северо-западнее Сиракуз, который, по-видимому, был взят без какого-либо сопротивления (Ливий, XXIV, 7, 1–3).

Но именно здесь, в Леонтинах, Гиеронима подстерегала главная опасность. Заговорщики, которых так и не удалось вовремя раскрыть, вместе с армией прибыли в город и выбрали для покушения одну из узких улочек, по которой царь ходил на форум. Вооружившись, они заняли один из пустующих домов, и, когда Гиероним проходил мимо, его телохранитель Диномен, тоже бывший в заговоре, остановился якобы для того, чтобы распустить слишком сильно затянутый ремень сандалий. Это задержало остальную свиту, и царь на какое-то время остался в одиночестве, чем и воспользовались убийцы, нанеся ему несколько ран. На помощь Гиерониму никто прийти не успел, тем более что Диномен продолжал загораживать дорогу. В него стали кидать копья, но, несмотря на два ранения, Диномену удалось скрыться (Ливий, XXIV, 7, 3–6).

Гиероним умер, его свита в панике разбежалась кто куда, а заговорщики разделились: одни пошли на форум, оповестить о происшедшем леонтинцев, а двое других, Феодот и Сосис, завладев царскими лошадьми, помчались в Сиракузы, чтобы нейтрализовать Адранодора и его единомышленников. Поначалу сиракузские воины в Леонтинах требовали отомстить цареубийцам, но постепенно, не без участия заговорщиков, их мнение изменилось, ведь теперь с переменой власти они могли надеяться на раздачи богатств из царской казны, смену командиров, продвижение по службе. К тому же с пресечением царской династии ничто не мешало установить демократический порядок, да и о самом Гиерониме распространялись самые мерзкие сведения, так что в конце концов отношение к нему изменилось настолько, что его тело бросили без погребения (Ливий, XXIV, 21, 2–3).

Как ни спешили Феодот и Сосис в Сиракузы, один из царских рабов оказался проворнее, и Адранодор до их прибытия успел расставить солдат на Острове (древнейшей части города и цитадели царей) и в некоторых других местах. На исходе дня Феодот и Сосис въехали в город с севера через Гексапил (Шестивратье) и, показывая встречным жителям диадему и окровавленные одежды Гиеронима, призывали их идти в центральный район, Ахрадину, и уничтожить остатки царской власти. Ночь прошла в волнениях, горожане вооружались, были взяты даже трофеи из храма Зевса Олимпийского (Ливий, XXIV, 21, 4–12).

Наутро люди собрались перед зданием городского совета на рыночной площади. С речью к толпе обратился Полиен, один из самых уважаемых граждан города. Он предложил во избежание ненужного кровопролития предложить Адранодору сложить оружие и подчиниться городскому совету, иначе он станет врагом свободы более страшным, чем был Гиероним. С ним согласились, и на Ортигию были отправлены послы. Видя, что ситуация складывается явно не в его пользу, Адранодор, несмотря на настойчивые уговоры своей жены Дамараты, дочери Гиерона, объявил о своем подчинении воле городского совета (Ливий, XXIV, 22, 1–12).

На следующий день Адранодор явился на рыночную площадь и заверил собравшихся в том, что полностью разделяет их устремления, сдал ключи от городских ворот и открыл царскую казну. После этого состоялись выборы архонтов города, и первым среди них оказался Адранодор, коллегами которого стали почти исключительно убийцы Гиеронима, в частности Диномен. Граждане Сиракуз спешили уничтожить напоминания о царской власти, стена между Ортигией и городом была снесена, царские деньги перевезли в Ахрадину, и, по словам Ливия, «последовали и другие меры, свидетельствовавшие о свободолюбии граждан» (Ливий, XXIV, 22, 13–17; 23, 1–4).

Бывшие ближайшие советники Гиеронима, Гиппократ и Эпикид, не приняли нового порядка, но, не имея возможности что-либо предпринять, вернулись в Сиракузы, где некоторое время жили, ни у кого не вызывая подозрений. Затем они обратились через архонтов в городской совет с просьбой отпустить их обратно к Ганнибалу, от которого они когда-то прибыли к Гиерониму. Единственное, чего им было нужно, – это отряд сопровождения, чтобы доставить их в Италию, в Локры. Отцы города единодушно стремились поскорее избавиться от иноземных полководцев, но сделать это сразу было затруднительно (Ливий, XXIV, 23, 5–9).

Тем временем среди солдат, перебежчиков с римских кораблей и городской бедноты стали распространяться слухи, что аристократия под видом союза хочет подчинить Сиракузы Риму и, пользуясь этим, захватить власть. Такие настроения были на руку и Эпикиду с Гиппократом, и Адранодору, который, устав уже от уговоров жены, всерьез стал подумывать о попытке переворота. Своими планами он поделился с Фемистом, женившимся на Гармонии, сестре Гиеронима. По составленному ими заговору предполагалось уничтожить городской совет и высших должностных лиц с помощью солдат из вспомогательных африканских и испанских войск, захват Ортигии поручался отряду, привыкшему подчиняться непосредственно Адранодору. Но Фемист открылся пользовавшемуся его полным доверием актеру-трагику Аристону, который, в свою очередь, донес обо всем архонтам. Когда после тайного расследования угроза стала очевидной, архонты поставили у дверей городского совета солдат, и когда Адранодор с Фемистом туда вошли, их убили на месте (Ливий, XXIV, 23, 10–11; 24, 1–8).