* * *

Кампания 215 г. до н. э. в Испании, по признанию самого Ливия, имела гораздо большее значение, чем события, происходившие в это время в Италии, однако сведений о ней сохранилось очень немного, так что подробную картину боевых действий составить невозможно.

Для римлян дела развивались достаточно успешно, но к концу лета у их командования закончились деньги на выплату жалованья воинам и морякам, закупку продовольствия и снаряжения. Если средства на жалованье еще можно было взыскать с испанцев, то на остальное их хватить уже не могло, что грозило привести к отпадению союзных отрядов и потере всего завоеванного. Обо всем этом Гней и Публий Сципионы написали в сенат, поставив его в весьма затруднительное положение. Свободных средств в казне не было, особенно учитывая возможную войну с Македонией. Восполнить их тоже было неоткуда, так как количество плативших налог римских граждан за годы войны и так значительно уменьшилось, а подати с Сардинии и Сицилии целиком уходили на содержание расположенных на них войск. Для решения этой проблемы обратились в народном собрании с предложением к наиболее богатым гражданам взять подряды на соответствующие поставки в Испанию. На это откликнулись девятнадцать человек, которые поставили условием освобождение для себя от военной службы и государственные гарантии. Условия были приняты, и римская армия в Испании была обеспечена всем необходимым (Ливий, XXIII, 48, 4–12; 49, 1–4).

Тем временем в Испании борьба сосредоточилась вокруг принявшего незадолго до этого сторону римлян города Илитургис в верховьях реки Бетис. Его осаждали сразу три пунийские армии во главе с Гасдрубалом, Магоном и сыном Бомилькара Ганнибалом. Несмотря на то что город окружали три осадных лагеря, армия братьев Сципионов смогла пробиться к нему и доставить продовольствие. После этого римляне пошли в наступление на большой лагерь, занимаемый армией Гасдрубала, которому на помощь тут же подошли Магон и Ганнибал. В последовавшей битве шестьдесят тысяч карфагенян были разгромлены шестнадцатью тысячами римлян (соотношение войск весьма сомнительное). Были захвачены все три лагеря, пленено больше трех тысяч карфагенян, их потери превзошли количество сражавшихся римлян, трофеями которых стали также пятьдесят девять знамен и семь слонов (Ливий, XXIII, 49, 5–11).

Пунийская армия, восполнив потери среди местных племен, осадила город Интибилис, однако вновь была разбита в полевом сражении. На этот раз ее потери составили больше тринадцати тысяч убитыми, больше двух тысяч пленными, было захвачено два знамени и сорок девять слонов (Ливий, XXIII, 49, 12, 13). (Оценка потерь пунийцев в обеих битвах кажется завышенной, однако данных для ее опровержения нет.)

Следствием этих побед стал переход на сторону римлян почти всех местных племен в Испании, что в очередной раз до крайности осложнило положение там карфагенян.

Выборами консулов 214 г. до н. э. руководил Фабий Максим. В тот же день, когда он прибыл на Марсово поле, голосование в соответствии со жребием началось в центурии младших Анниенской трибы, и предварительные результаты свидетельствовали о том, что новыми консулами станут Тит Отацилий и Марк Эмилий Регилл, один из трех фламинов (жрецов) Квирина. Но тут произошло небывалое. Фабий Максим остановил выборы и обратился к собранию с речью, в которой подверг резкой критике кандидатов на должность. По его мнению, Тит Отацилий, командуя флотом, уже показал свою неспособность к военному делу, не сумев предотвратить подвоз в Италию карфагенских подкреплений. Было бы тем более опасно доверять ему вести войско против Ганнибала. Что же касается Эмилия Регилла, то жреческая должность, которой его нельзя было лишить, и связанные с ней ритуальные запреты меньше всего подходили для полководца. После этого Фабий Максим потребовал повторного голосования. Тит Отацилий пытался было возражать, говоря, что Фабий хочет быть избранным на новый срок (именно так и можно было понять его речь), но тот просто напомнил, что, поскольку он прибыл на Марсово поле, не заходя в город, то все еще сохраняет всю полноту власти. Ответить на это Отацилию было нечего, и выборы состоялись заново. Речь Фабия Максима возымела свое действие, он был избран консулом, а его коллегой стал находившийся в то время при армии Марк Клавдий Марцелл (Ливий, XXIV, 7, 10–12; 8; 9, 1–3). Наверное, если бы консульские выборы 214 г. до н. э. проходили в мирное время, они бы особо отмечались историками как один из первых случаев явного нарушения установленной процедуры, отчего было уже недалеко до попыток свержения демократического строя. Однако обстоятельства были таковы, что, по словам Ливия, никто из граждан (за исключением разве что Отацилия) не подозревал Фабия Максима во властолюбии, наоборот: «Его скорее хвалили за душевное величие: он знал, что государство нуждается в хорошем военачальнике, что он именно такой военачальник, больше думал об общей пользе, чем о том, что его могут за все это возненавидеть» (Ливий, XXIV, 9, 11).

Стратегия, которую римское командование решило проводить в новом году, отчасти напоминала стратегию кампании 216 г. до н. э., с той существенной разницей, что теперь огромные силы, которые предполагалось мобилизовать, должны были действовать одновременно на всех направлениях. Не считая группировки в Испании, предполагалось выставить восемнадцать легионов, которые распределялись следующим образом: по два каждому консулу, также по два легиона получали преторы Марк Помпоний в Галлии (со времени гибели легионов Постумия Альбина там не было римских войск), Публий Корнелий Лентул на Сицилии, Квинт Фабий (сын консула Фабия Максима) в Апулии, пропретор Квинт Муций на Сардинии, Тиберий Гракх в Луцерии, и по легиону досталось проконсулу Гаю Теренцию Варрону в Пиценской области и пропретору Марку Валерию под Брундизием. Еще два легиона выделялись непосредственно на охрану Рима. Флот по-прежнему оставался в ведении Тита Отацилия, которому предписывалось действовать против Сиракуз (Ливий, XXIV, 11, 1–7). Для выполнения этого плана было набрано шесть новых легионов, а также построено сто кораблей. Поскольку государственных средств не хватало, было решено привлечь к снаряжению кораблей граждан города, при этом степень их участия определялась уровнем благосостояния. Кто в 220 г. до н. э. (при цензорах Луции Эмилии и Гае Фламинии) имел имущество на сумму от пятидесяти до ста тысяч ассов, выставлял одного матроса и обеспечивал его полугодовым жалованьем, у кого было от ста до трехсот тысяч ассов – трех матросов с годовым жалованьем, у кого от трехсот тысяч до миллиона ассов – пятерых, у кого больше – семерых, и каждый сенатор – восьмерых матросов с годовым жалованьем (Ливий, XXIV, 11, 7–9).

Все эти приготовления очень обеспокоили капуанцев, которые, будучи уверены, что римляне готовятся их осадить, послали гонцов к Ганнибалу с просьбой о защите. Ганнибал сразу же оставил свой лагерь в Апулии и привел армию на старую позицию в Тифатах, под Капуей. Консул Квинт Фабий Максим моментально отреагировал на это передвижение: сам, не теряя времени, отбыл к войску, по его команде Семпроний Гракх перевел свои легионы из Луцерии в Беневент, а на его место пришел претор Фабий Максим (Ливий, XXIV, 12, 1–6).

Тем временем Ганнибал, прибыв в Тифаты, задумал атаковать Путеолы. Оставив для защиты лагеря и Капуи испанцев и нумидийцев, он с остальной армией направился для жертвоприношений к Авернскому озеру, которое считалось входом в потусторонний мир. Отсюда он и планировал свое внезапное нападение.